Поля, Полюшка, Полина... [СИ]
Шрифт:
– Ох, как же болят ноги. Я и так-то не очень хорошо умею танцевать эти сложные танцы, а сегодня нам досталось по первое число! Ты был на высоте! Откуда ты знаешь столько старинных Па?
– Меня водили в кружок бальных танцев. А там были и исторические. Мне они нравились. У нас в кружке была одна девочка, она раньше училась в хореографическом училище. Так там есть такой предмет. Историко-бытовой танец. Она меня и натаскала. Я единственный кому нравилось танцевать с ней.
– Ты был в нее влюблен?
– улыбнувшись, спросила Поля.
– Да. Мне совсем не нравился этот кружок. Я всегда хотел учиться в конноспортивной школе. Но девочка мне так нравилась, что я решил еще немного там задержаться.
– Сколько же тебе было лет тогда?
– спросила Полина.
– Не помню, одиннадцать или двенадцать. А какая разница?
– Просто ты все это еще помнишь. Я бы уже забыла.
– Нет. Такое не забудешь. Нас хорошо муштровали. Там был педагог,
этакий старичок, бывший танцовщик из Большого театра. Он нам давал жару!
– И ты, конечно, быстро все бросил...
– Если бы быстро бросил, сегодня мы с тобой ударили бы в грязь лицом. А так, кажется, выкрутились.
– Да. Ты молодец. Поцелуй меня, - попросила Полина.
– Сейчас, милая, только освобожу тебя от этих ненужных тряпок, - и стал снимать, с нее платье, нижнюю юбку, корсет...
Насонов стоял чуть дыша. Он смотрел на то, как какой-то незнакомец, целует и раздевает его невесту. Или он спит? Может это не его Полина? Они как-то странно разговаривают. Он ничего не понимал!
Он даже представить себе не мог, как это возможно! Он боялся дотронуться до ее руки, боготворил ее, а этот мужлан, уверенно раздевает его невесту, и та не сопротивляется ему! Вот он, наконец, закончил с корсетом, откинув его в сторону, он легко сжал руками ее груди, а затем приник губами к одному из розовых сосков. И Полина застонала от удовольствия, подставляясь ему!
Боже, они уже любовники!
– подумал Насонов. Он не мог оторвать взгляда от сцены внутри комнаты. Он был будто загипнотизирован, ощущая себя зрителем в театре, а это бесстыдное действо, производило на него совершенно непонятное впечатление. С одной стороны - он хотел ворваться в дом и немедленно убить этого человека, с другой, ему безумно хотелось досмотреть все до конца. Он подавил в себе бушующую страсть, и жажду убийства, решив убедиться в происходящем. Его невеста не может так просто отдавать себя чужому мужчине. Этого не может быть!
– А мы разве одни в доме?
– томно спросила Полина.
– Мне не хотелось бы, чтобы нас тут застали...
– Оксаны в доме нет. А Васька с Ириной уже давно спят у себя в спальне. Мне хочется сделать это здесь, на этом кресле в этой комнате. Как потом нам будет приятно это вспомнить, ну, любимая, не упрямься, никого нет, я же тебе говорю.
– Да, да, хорошо, но только не в кресле! Сними с меня и это, она приподнялась, и Владимир стал стягивать с нее панталоны.
Граф остолбенел. Он не дыша, смотрел во все глаза на влюбленных, которые в порыве страсти срывали с себя одежду прямо в гостиной.
Мужчина освободился от одежды, легко подхватил обнаженную Полину на руки, и уложил ее на мягкий ковер на полу. Она прерывисто вздыхала и тянула к нему руки, не желая отпускать его от себя. Он улыбался, стоя над нею в полный рост - и Насонов увидел, насколько тот великолепен, тело его было будто вылеплено скульптором... Потом мужчина лег на девушку сверху и одним уверенным движением соединился со своей возлюбленной. Та застонала, и оба задвигались...
Молодой человек отпрянул от окна. Он слышал стоны и вскрики любовников, лицо его было красным от возмущения и стыда, но ему опять захотелось заглянуть туда, увидеть конец, кульминацию, и он опять посмотрел внутрь, любопытство победило стыд и гнев - любовники с остервенением отдавались друг другу, лица их были искажены страстью, волосы, руки и ноги сплелись... Но вот Полина громко вскрикнула, тело ее затрепетало под любовником, а тот со стоном в последний раз дернулся и рухнул на нее. Они долго лежали неподвижно, и прерывисто дышали, потом мужчина откатился от Полины, а она осталась лежать на ковре обнаженная, удовлетворенная и прекрасная. Насонов надрывно всхлипнул и, опустившись вдоль стены на корточки, разрыдался...
– Тут кто-то есть!
– шепотом сказал Владимир, быстро надевая на себя брюки.
– Кто?
– переменившись в лице, испуганно спросила Полина.
– Не знаю, но сейчас выясню, - прошептал Владимир, - Боже! Кто же такое придумал, тихо возмутился он, запутавшись в бальных панталонах.
– Как тут быстро оденешься! Спрячься в спальне. Я обследую улицу.
Тихо выскользнув из дома, он медленно стал продвигаться вдоль стены, стараясь держаться в темноте от освещающих двор окон, и наткнулся на сидевшего, на корточках незнакомца, по всей видимости, тот недавно плакал, потому что лицо его было еще мокрым от слез. Это его всхлипы и стоны услышал Владимир.
Незнакомец вдруг резко вскочил, оттолкнул оторопевшего Владимира и скрылся в лесу. Владимир попытался его догнать, но не смог. В лесу было слишком темно, и он не увидел, куда тот побежал. Вскоре он услышал топот копыт. Уехал, подумал Владимир и озадаченный пошел обратно.
– За нами кто-то следил.
– Кто?
– задрожав, спросила Полина.
– Я не знаю этого человека.
– И он убежал?
– Да. Это плохо. Надо было его поймать. Но мне не удалось сделать этого. Слишком темно. Луны нет. У него рядом была привязана лошадь. Он скрылся на ней.
– Интересно кто это мог быть?
– Или случайный, заблудившийся в лесу человек, или за нами кто-то начал охоту. Но на это не похоже. Мне показалось, что он очень несчастен - он плакал. Взгляд у него был почти безумным, когда он посмотрел мне в глаза. И он был вооружен, но не тронул меня, просто оттолкнул и убежал.
Полина вся сжалась. Она лежала в кровати, свернувшись клубком, как маленький котенок и чуть не плакала.
– Как я устала быть здесь. Домой хочу, - сказала она и всхлипнула.