Поля, Полюшка, Полина... [СИ]
Шрифт:
– И не подумаю!
– воскликнула Оксана, грозно посмотрела на князя и отвернулась к окну.
– Аль ты ревнуешь, душа моя?
– князь подошел, повернул ее к себе лицом и взглянул ей в глаза.
– А что? Нельзя?
– Любушка моя, мне только в радость. Но Марию-то пожалей, пускай домой возвращается. Не буду я на ней жениться, - и поцеловал свою Оксану.
– Ой, умора! Прям лижутся!
– захохотала Ирина.
– На вас посмотришь и смех берет!
– Вот потому, ты и в дворовых век проходишь, что промолчать не можешь!
– вскипел князь.
– Ваську, коли тут останетесь, на дворянке женю!
– пригрозил князь.
Ирина замолчала на секунду и снова зарыдала.
– Ну, что ты, князюшка, вспылил?
– покачала головой Оксана.
– Только девка успокоилась. Цельный день ноет - где мой Васька, где он...
– А вот и впрямь, - задумался князь, - коли не женюсь я на Марии, так как нам серьги у нее выманить?
– Так не пойдет она за тебя!
– твердо сказала Оксана.
– А ты откель знаешь?
– возмутился Илья Петрович.
– Забываешься, князь!
– гордо подняв голову, ответила Ксана.
– Да, да, совсем запамятовал! Ты ж у нас все про всех знаешь!
– и подбоченись, спросил, - а вот коли мальчика родишь, как назовешь?
– Девочка у меня, - сказала Оксана, - А тебе ль не все одно, как звать ее будут?
– Нет, любушка, не все одно!
– сказал князь, - Любонькой назовем! Чай, внучка родная!
– Как скажешь!
– ответила Ксана и, обняла князя.
– Ладно, - посмотрев на Ирину, сказал князь, - хватит сырость разводить. Не женю я Ваську на дворянке. Он и сам-то никак в толк не возьмет ничего, да манеры у него не дворянские. Будет управляющим у меня в Тамбовском имении. А, может, и тут, при себе оставлю. И вот еще что... Пока Мария с Насоновым по лесам милуются, наведаюсь-ка я к Васильчиковым. Давайте что ль бирюльки, отнесть надобно. Отдам няньке, пусть незаметно обратно положит.
В имении Васильчиковых князь застал полную неразбериху. Дворовые снуют туда-сюда, горничные с ног сбились - носить холодные примочки от мигрени, да перья поджигать. Мигрень была у графа, а старая графиня то и дело впадала в бесчувственное состояние. Меж дворового люда прошел слух, что барышня со столичным франтом в Петербург сбежала, кто-то поговаривал, что их в лесу разбойники убили, в общем, что только не болтали. Граф, приложившись по утрянке к своей любимой вишневой наливке, явно не рассчитал. Голова трещала, как старый комод, внутри все горело, но пить дальше он отказался. Вот и замучились девки менять холодные повязки, да к барской голове прикладывать.
Князь вошел в гостиную, где пребывали оба убитые горем родителя. Граф полулежал на небольшой козетке, положив ноги на пуфик, а графиня сидела в кресле и нюхала флакончик с солями, которые ничуть ей не помогали. Рядом стояла Парашка, и наготове держала перышко.
– Что тут у вас стряслось?
– спросил вошедший в гостиную князь, изображая полную неосведомленность.
– Чай не знаешь?
– запричитал граф, - Мариюшка давеча ввечеру кататься с молодым Насоновым поехала, так не вернулись оба. Кони пришли без седоков.
– Да, беда!
– проговорил Илья Петрович.
– А кто, может, видывал, куда поскакали? Может, в Петербург сбежали?
– подначил князь.
– Полно те, батюшка, князь?
– слабым голосом возразила графиня.
– Чиста она, не может она так с нами, да с тобою поступить! Она ж невеста тебе!
– Ну, - старый князь, хмыкнул, и прямо глянув графу в глаза, сказал, - Коли воротятся, знать, уж все у них слажено. Мне тут и делать нечего!
– Это на что ты, любезный князь, намеки делаешь?
– возмутился граф, вскочил, сорвал с себя повязку и потребовал другую. Парашка приложила ему свежую тряпицу и силой усадила его обратно.
– На то и делаю, что с ними, видать, все в порядке, только не хотят они ворочаться.
– С чего так порешил-то?
– спросила графиня.
– А с того, что ваши дворовые, небось, весь лес прочесали? Аль так сидите, дожидаетесь?
– Всю ночь по лесу шастали с фонарями, да с факелами. Да весь день - все леса обшарили, - сказал граф, - Как сквозь землю они провалились!
– Во-от! И я об том же!
– воскликнул князь, и улыбнулся в усы.
– Опять намекаешь, грязная твоя душонка!
– воскликнул граф, - Неси Парашка из погребу наливку! Мочи больше нет, головушка болит!
Парашка подхватилась и убежала. А князь, вальяжно развалившись в кресле, смотрел на страдания графа и графини, и в душе посмеивался. Да, молодец Оксана, услала, так услала, теперь нескоро воротятся!
– Вот, что сказать хотел, милый графушка! Люди поговаривают, что они в горелый лес подались, а отдудова выйти сложно.
– Каки таки люди?
– оживился граф, - И почто они там забыли?
– Есть у меня одна знахарка, так она их там видела. За травами ходила, а они смеялись, да амурные разговоры вели. А потом лошадей привязали, да рука об руку гуляли. Вот и заплутали. А лошади, видать, сами отвязались, да домой пришли.
– Врешь ты все! Старый черт! По себе-то не суди. Сам бывалочи кажну девку под себя подкладывал. А Насонов человек благородный. Не обидит он Марьюшку!
– переходя на крик, сказал граф.