Полюби меня
Шрифт:
— Я скажу это перед Советом, — ответила я твердо. Держаться, держаться… Не поддаваться на провокации и обман. Уже один раз поддалась — с Гордейном. И вот все теперь висит на волоске.
— Ладно, — добродушно усмехнулся парень. — А еще знаешь, что интересно… — помолчав, продолжил он.
— Нет.
— У тебя сногсшибательный запах. И эта твоя необычная беременность пауком его не портит. Твоему пауку стоит поставить вокруг тебя стражу… Хотя и стража не сможет владеть собой рядом с такой иномирянкой. Ты вот путешествовала с волком, так ведь?
Я растерянно кивнула. Час от часу не легче. Похоже, беременность и то, что я стала высшим магом, усилило мой запах, привлекательный для мужчин-оборотней.
— Не понимаю, как он просто не набросился на тебя… Впрочем, это тоже еще не доказано! — рассмеялся Тарпэйн, весело, непринужденно, но глаза сверкнули потаенным огнем. И подошел к кнопке у двери. — Сейчас принесут обед, я составлю тебе компанию.
Я вздохнула. Опять кто-то решает за меня. И непонятно, что лучше — согласиться или сослаться, например, нанедомогание… Безопаснее все же согласиться. Вдруг в разговоре я смогу узнать у него что-то важное.
***
Дальше мое заточение было таким же однообразным. Тарпэйн — единственный мой посетитель — сообщил, что Советназначен на послезавтра. До этого момента мне предлагается быть почетной гостьей. Покидать комнату запрещено. Оказалось, это касается всех «просителей». Но если я хочу прогуляться, то он может лично сводить меня на террасу.
Подумав, я согласилась. Молодой дракон не вызывал у меня доверия. Но он хоть как-то скрашивал одиночество, к тому же рассказывал немало интересного из жизни драконов. По его словам, большинство тех, кто работал Наблюдателями, быликак раз таким буквоедами, как Наблюдатель Спарк. Поэтому рассчитывать, что удастся провести это почетное собрание, сложно. Придерутся к чему угодно. Впрочем, Тарпэйн тут же заявил, что лично меня он в обиду не даст. И этомногообещающее высказывание добавляло тревоги. Слишком сомнительным защитником он был.
И все же были и другие драконы. Те, кто не вмешивался в политику и Наблюдение. Они жили в замках в горах, летали в поднебесье и знать не знали всех этих правительственных игр. Их миром был холодный ветер и невероятная свободаполета. О таких драконах я читала в книгах, и они мне по-прежнему нравились.
На террасе, куда проводил меня прогуляться дракон, было безлюдно. Но открывался красивый вид. Горы, небо, замки ибесчисленные ящеры, взлетающие, кружащиеся, опускающиеся обратно. Хищные, красивые… Почему-то мне подумалось, что я могла бы прижиться в этом мире. Если бы не странные нравы и суровые законы драконов. Если бы они их не навязывали.
Во второй визит на террасу — на следующий день пребывания у драконов, Тарпэйн вдруг взял меня за руку, указывая напростор вокруг и летающих ящеров.
— Я могу взять тебя в свой мир, — вдруг коротко сказал он и начал недвусмысленно поглаживать мою руку.
Одно мгновение я думала, что он предлагает мне покататься на себе — на драконе. Но откровенно овладевающие прикосновения его ладони тут же заставили сердце уйти в пятки. Я в ужасе отдернула руку и шагнула назад.
Вляпалась. Опять вляпалась. И ведь никто не защитит меня здесь от домогательств местного принца. Разве что его отец… Но вряд ли ему есть дело, как проводит время иномирянка в ожидании Совета.
Я в страхе посмотрела на дракона, а тот сделал шаг ко мне и снова попробовал взять меня за руку. Я отшатнулась. И вдруг с моих пальцев… я не поняла, что произошло… но что-то невидимое словно вырвалось из моей руки. И Тарпэйн дернулся, словно его ударили током. Отдернул руку.
— Ничего себе! — искренне восхитился он. — Ты еще ничему не училась, а магия так и кипит в тебе, вырывается! А давай еще раз… Я пробую тебя поцеловать, а ты сопротивляешься — и посмотрим, что будет! — с азартом в глазах предложил он. — Не бойся, ты мне не повредишь! А легкую боль я умею терпеть!
Я отвернулась.
— Отведи меня, пожалуйста, обратно, — сказала я, стараясь вложить в голос королевское достоинство. Раз я будущая королева, нужно учиться принимать неприятные ситуации, не теряя лицо. — И давай навсегда закроем эту тему.
Лицо парня неожиданно стало серьезным.
— Хорошо, королева, — усмехнулся он. — Прошу прощения, это сочетание… всего в тебе, включая выплески магии, иаромат женщины, носящей любимого ребенка… просто лишают разума. Но я постараюсь держать себя в руках. До поры…
Сердце холодной волной ушло в пол. Альберт! Ты обещал защитить нас! Но сможешь ли, если на меня начнетпретендовать принц драконов. Которому интересно, которого охватил азарт исследователя. И которого сводит с ума мой запах и мои особенности…
***
Вечером перед Советом ко мне пришел Наблюдатель Спар. Посмотрел на меня вполне доброжелательно, даже с уважением. Спросил, довольна ли я апартаментами, где провела время. Не было ли неприятностей. И сообщил, что завтрана Совете вначале будут предъявлены обвинения Альберту и Краю. Что лично он, Спар, рекомендует и мне не скрывать ничего и не обелять преступников (в том числе, чтобы самой не попасть в подозреваемые). А потом высказать свою просьбу ясно и понятно и положиться на могущество и справедливость Наблюдателей.
Я вежливо кивнула. Но никакого толка от его визита, кроме очередного приступа тревоги, не было. Оставшуюся ночь я ворочалась с боку на бок. Уговаривала себя заснуть, понимая, что женщине в положении нельзя дергаться и нужнодостаточно спать. Но мозг был неумолим. Почти до самого утра я крутила в голове, как сформулировать просьбу. Даже придумала... Но тут же раскритиковала себя, ведь высказывать просьбу я буду после суда над Альбертом и Краем. Значит, в ней должны быть учтены факторы, которые выявятся по ходу Совета. Придумать их заранее невозможно...
Волновалась за Альберта и волка. Знала, что они находятся на другом конце замка, в более простых апартаментах, нововсе не в тюрьме. Знала, что обращаются с ними вежливо. Ведь они всего лишь подозреваемые, еще не преступники. Все это рассказал Тарпэйн в самом начале. И все же волновалась... У Альберта явно есть какая-то задумка. Но... вдруг онаслишком опасная! Вдруг согласно его плану я должна спастись, а он, Альберт...
Впрочем, он говорил сам, что теперь и ему следует сильнее бороться за свою жизнь.