Полюблю и отравлю
Шрифт:
– Как я им благодарна! Тащить детей на кладбище – это нехорошо. Но и оставить их одних дома под присмотром лишь немощной старухи – тоже беда!
К удивлению подруг, никого из того бомонда, который тусовался на трагически закончившемся юбилее Натальи и Алексея, на похоронах не было. Приехали лишь Валера со своей рослой улыбчивой женой Клавдией, чья красота даже под черным платком бросалась в глаза каждому. Были также Верочка со своим инфантильным братцем и Сережа Лапкин, старающийся держаться подальше от Танечки Фишкиной.
– Повод иной, а компания все та же, – прошептала Кира на ухо Лесе.
– Ой, не нравится мне это, – тоже шепотом отозвалась та. – Чувствую, быть несчастью.
– Это просто на тебя атмосфера похорон так действует, – успокоила ее Кира. – Все будет в порядке.
– Ох, не знаю. Чувствую недоброе.
– Хватит каркать!
Леся послушно замолчала. И дальше церемония похорон шла без ее мрачных предсказаний. Впрочем, она и сама по себе была мрачной. Хоронили молодого, в сущности, человека, отца многочисленного семейства. Он оставил после себя безутешную вдову, двух взрослых, но еще очень нуждающихся в его совете и попечении сыновей, и трех малышей, судьба которых теперь тоже представлялась крайне туманной.
Где Наталья возьмет деньги на то, чтобы поднять на ноги сразу троих? Она ведь не работает и, похоже, никогда в жизни не работала. И даже когда они остались с Сережей вдвоем, работать Наталья не пошла. Но тогда ведь у нее был один ребенок на руках. И скоро нашелся Алексей, который и взял на себя заботы о нем. А теперь у Натальи на руках трое малышей. И она уже далеко не молода, так что перспектива вновь удачно выйти замуж более чем нереальна.
– Но, похоже, ее это не слишком волнует.
Наталья действительно держалась удивительно хорошо. Плакала, конечно, но было видно, что с утра она позаботилась о том, чтобы уложить волосы, старательно одеться. И даже подкраситься она не забыла. Подруги восхищались выдержкой и самообладанием этой женщины. Хоронит горячо любимого мужа, родной сын пропал, и не известно, жив ли он вообще, а у нее хватило силы духа, чтобы привести себя с утра в порядок!
– Наташа, вы удивительная женщина, – шепнула ей Леся, когда наступил ее черед подойти к вдове со словами соболезнования. – Уверена, у вас все в жизни сложится хорошо.
Наташа в ответ лишь печально улыбнулась и пригласила всех, кто хочет, поехать к ним домой, чтобы помянуть усопшего.
На поминки поехали все. Внизу в столовой коттеджа уже были накрыты столы, на которых стояли тарелки с аккуратными стопками золотистых блинов, кисель в стаканах и еще какие-то закуски. Из напитков стояла лишь водка. Первую рюмку выпили в молчании, скорбно вздыхая и перешептываясь. Вторая пошла уже как-то веселей. А под третью гости стали вспоминать разные случаи, которые происходили с покойным и которым они были свидетелями. Вспоминали тепло и с грустью.
Одним словом, это были правильные поминки. Люди сидели и вспоминали покойного. Вспоминали то хорошее, что было у них связано с этим человеком. Не было фальшивых слез и обмороков, которые подругам приходилось видеть в других домах. И веселую музыку после пятой рюмки тут тоже никто не придумал включать. Люди сидели, вспоминали и грустно улыбались своим воспоминаниям.
– Помни, мы должны наблюдать за происходящим, – прошептала на ухо подруге Кира. – Преступник, убивший Алексея, до сих пор не пойман. И вполне возможно, что сейчас он находится среди собравшихся.
После этих слов Лесе моментально расхотелось сидеть за этим столом и ужасно потянуло к себе, в свой уютный коттеджик, к кошкам и к цветочкам. И чего она вписалась в это расследование? Кто ей был Алексей? Если разобраться, просто сосед. И его убийством уже занимается и следователь, и оперативники. Так какого лешего нужно самой Лесе? Пригласила бы лучше сегодня в гости своего дорогого садовника, чтобы показал, как удобрять розы. Глядишь, к концу сезона они и вырастут хоть вполовину тех, которые вьются по опорам в саду у Натальи. Черт, где же баба взяла деньги на такие шикарные розы?
Гости постепенно разбрелись по дому, кто-то вышел в сад. За столом оставались лишь Наталья, Леся, Селестра и, как ни странно, Клавдия. Раньше она не слишком-то тесно общалась с Натальей. Валера – да, а вот Клавдия хранила, по большей части, молчание. Но сегодня, то ли выпив чуток лишнего, то ли под впечатлением навалившегося на Наталью горя, Клавдия разговорилась. И оказалось, что она деваха очень простая и славная.
– Ничего, ничего, – твердила она, похлопывая Наталью по плечу своей крупной ручищей, так что даже выплеснулся сок из Натальиного стакана. – У меня вон тоже мужик помер. Да я ничего! Сразу же вещички собрала да в Питер махнула. И ничего! Устроилась тут не хуже, чем у себя в Никитском. И мужика себе нового нашла, и квартиру, и детишек, бог даст, мы с Валерой вскоре заведем!
При этих словах Наталья пристально взглянула на нее.
– Детишек? – произнесла она странным голосом. – А вот этого тебе не надо.
– Да почему же? – простодушно удивилась Клавдия и, взмахнув руками, снова выбила у Натальи стакан из рук.
– Ох, какая неуклюжая ты, Наталья! Андрей, принеси матери новый стакан! Этот у нее выпал! И мне тоже подгони. Что-то в горле пересохло от разговоров.
И, не дожидаясь, пока проходивший мимо Андрей выполнит ее просьбу, Клавдия продолжила:
– У нас в Никольском у каждой бабы не меньше чем по двое ребятенков. И я бы столько хотела. Да мой мужик пил не просыхая. Через это дело в Оби и утоп. Ну, а я сразу же в Питер подалась. Слыхала, что тут еще есть мужики, которые не пьют. И ведь верно! Валеру своего встретила! Он не пьет. Хоть и не красавец, а детишки от него здоровенькие будут!
И она радостно засмеялась, блестя всеми своими тридцатью двумя белоснежными и крепкими зубами. Уже через пять минут откровенного общения с Клавдией подруги знали всю ее нехитрую судьбу. Родилась в маленьком поселке в Сибири, росла, выросла, вышла замуж, овдовела, пустилась на поиски нового счастья, нашла своего Валеру и теперь думала, что жизнь ее удалась.