Полюс холода
Шрифт:
Шли по руслу небольшого горного ручейка. Туман рассеялся. Кругом буйно зеленели травы. Изредка встречались одинокие лиственницы. Ближе к хребту все чаще стали попадаться скалы, заросшие мохом и лишайником.
Часам к десяти вышли к истоку ручейка. Это было циркообразное углубление на склоне горы, окруженное с трех сторон мощными ледниками. Они громоздились на высоте ста восьмидесяти — двухсот метров и, казалось, вот-вот сорвутся на дно котлована. В углублении гулко раздавались шаги. С ледников капала вода, и на сероватом камне, куда падали капли, виднелись продолбы.
— Отсюда надо уходить, пока не поздно, — сказал Алексей. — Скоро тут так начнет капать, что едва ли мы выберемся.
По руслу ручейка Соснин и Олонко отошли на километр назад и поднялись на отвесный берег. Подойти к котловану не было возможности: мешали горы, которые круто уходили ввысь. Но Алексею не терпелось увидеть рождение могучих потоков, которые, выбираясь из расщелин, поднимали уровень реки и затопляли луга. Две попытки пробить дорогу ледорубами ни к чему не привели. Оставалось одно: понаблюдать рождение реки не у самого истока, а в двухстах метрах от него.
Через час ручей начал вздуваться. Мутные потоки стремительно катились вниз. Из ущелья доносился глухой рокочущий шум. Сделав несколько снимков, путешественники двинулись дальше.
Первые три часа продвигались довольно легко. Потом подъем сделался более тяжелым. Все время приходилось работать ледорубами. Под вечер выбрались на ледник. Он длинной лентой тянулся по склону горы.
— Настоящая ледяная река! — воскликнул Алексей.
Они направились к овальному камню величиной с крестьянский дом.
— Алексей, посмотри, камень в воздухе висит, — заметил Николай.
Удивительное зрелище: огромный валун повис в воздухе. Что же его держит? Соснин подошел к камню. Ледяной столб толщиной в метр каким-то чудом удерживал огромную глыбу. Сооружение из камня и льда походило на огромный бокал.
— Да тут целый сервиз! — не мог удержаться от восклицания Алексей.
Слева от них, как будто чьей-то рукой, были расставлены десятки различных бокалов самых причудливых форм.
— По-видимому, под воздействием солнца ледяная река таяла, постепенно обнажая камни, — объяснял Алексей, — и только под валунами, куда не проникают лучи, в виде тонкой шейки остались ледяные столбы. Так как здесь нет ветра, то они, очевидно, легко удерживают свои ноши.
Сфотографировав каменные бокалы, Алексей составил план ледника.
Навалив на себя тяжелые рюкзаки, Соснин и Олонко двинулись дальше. Чем ближе к цели, тем труднее было идти. Уклон становился круче. Почти через каждые десять — пятнадцать метров попадались трещины. Приходилось преодолевать многочисленные хаотические нагромождения камня и льда.
Ошлыков сопровождал Надю и Цинченко. Старовер ничем не выдал своего недовольства, но в душе проклинал Надю, настоявшую, чтобы он шел с ними. Ему надо было сопровождать Соснина. С этой целью он и поступил в экспедицию. Однако его планы рушились. Как он ни крутился, а пришлось подчиниться приказу и сопровождать Надю.
Разбив небольшой лагерь у истоков реки Конгор, Надя и Валентин Васильевич ежедневно отправлялись в горы. За два дня они обследовали небольшой горный район. Конгор, как установила Надя, брал свое начало в трех циркообразных углублениях, над которыми свисали семь ледников. Днем они интенсивно таяли и давали много воды.
На третий день Цинченко после завтрака пошел исследовать кварцевые обнажения. Надя решила привести в порядок свои записи. Ошлыков молча наблюдал за нею.
— Кузьма Федорович, что вы такой нелюдимый?
Не получив ответа, Надя подняла на проводника глаза.
— А где ваша заимка, Кузьма Федорович?
— Незачем тебе это знать…
Закончив записи, Надя решила сразу же отправиться в восточную часть гор.
— Мы в тех горах еще не были. Кузьма Федорович, проводите меня туда.
— Трудно туда добираться и не стоит, — неохотно ответил Ошлыков.
— Нет, нет, там нужно побывать обязательно, — настаивала Надя.
Путь шел сначала по долине, заросшей луговой травой и мелким кустарником. Потом лесистые склоны долины уступили место скалистым. Растительность становилась все беднее, лиственницы совсем исчезли, и только стланик оживлял пустынную местность. Воздух был совершенно спокоен. Лучи солнца уже начинали нагревать камни.
Для Нади было ясно, что где-то недалеко горные реки берут свое начало, и ей хотелось убедиться, во всех ли случаях вода, стекающая с ледников, образует на склоне горы огромный котлован, из которого, собственно, и вытекают они. Надя шла быстро. И Ошлыков должен был отдать ей должное: она мало уступала ему в выносливости.
Скоро Надя и Ошлыков оказались перед обрывом. Глубоко внизу лежала узкая долина. Надя была поражена. Некоторое время она и слова не могла вымолвить. Ошлыков стоял позади хмурый, сосредоточенный. Надя повернулась к нему:
— Это Голубая долина, да?
Ошлыков, нахмурясь, смотрел на Надю.
— Так это ваша заимка?!
Внизу виднелось небольшое строение. Из трубы столбом поднимался дым.
— Я обязательно зайду к вам в гости. Не возражаете, Кузьма Федорович?
Долина одним концом упиралась в мощные ледники. Туда и направилась Надя. Вскоре путь преградила расщелина, напоминающая по форме гигантскую лодку. Надя, стараясь заглянуть в пропасть, чуть наклонилась вперед и в ту же секунду почувствовала, что сорвались ноги. Она полетела вниз.
Ошлыков молча постоял на краю расщелины, размышляя о случившемся. У него сбоку висела свернутая в бухточку веревка. Почему бы не развернуть и один ее конец не спустить в расщелину Наде? Если осталась жива, могла бы выбраться по ней наверх. Ошлыков скосил глаза на веревку. Еще раз заглянув в расщелину, перекрестился и быстро пошел под гору.
— Сергей Петрович, почему вы нам сказали, что лошади украдены, а когда дядя Лагутин спросил об этом, вы ответили, что они сами убежали? — с таким вопросом обратился Гриша к Ветлужанину, как только экспедиция покинула лагерь.