Полюса притяжения
Шрифт:
— Без разницы во сколько.
— И не рассердился бы?
— Рассердился. Но все равно бы приехал.
— А почему, Денис?
— Что, почему? — уточняет он.
А Янка улыбается еще шире. Все в Рагнарине ею безмерно любимо — его взгляд, запах, тепло, голос, уверенность, сила и еще с десяток особенных внутренних качеств.
Порой рядом с ним дышать невозможно, но и это не вызывает тревоги. Время вместе с дыханием останавливается. Все происходит в замедленном режиме, так, чтобы сходу
Отдаваясь своим мыслям, Янка снова беззаботно хохочет.
— Почему бы приехал? Почему?
— Не задавай глупых вопросов.
— Почему же они глупые, Раг? Почему?
— Потому что ответ очевиден.
— А я хочу услышать.
— Янка, — рубит звуки на части.
А ей и это нравится. Зажмуриваясь, прижимается лицом к его шее и шепотом просит:
— Пожалуйста, пожалуйста… Скажи мне. Очень нужно!
— Что тебе сказать?
— Любишь меня?
— Люблю.
Стоп-кадр. Выход кометы в космическое пространство.
У Рагнарина есть примерно три-четыре минуты, чтобы начать двигаться, нормально дышать, ясно мыслить. Однако пока Яна, стоя за стеклом у микрофона, поет, он не может запустить цепь этих процессов. Ее голос настолько завораживает — Денис шелохнуться не в силах.
Жизнь волоком внутренние черти тащат.
Шахина, как, присвистывая, замечает его знакомый продюсер — Ярослав Гоголь, с первых нот тянет вышку. Кто бы предположил, яркая и озорная девчонка выберет «Demons» Imagine Dragons. Хотя, помня ее восторги после ноябрьского концерта, хорошо еще, что не «Ленинград».
— Это хорошо. Это очень хорошо.
Гоголь дирижирует рукой, подсказывая девушке, в какой момент понизить голос, а где взять ноты повыше. Второй регулирует микшерную консоль.
— Как она хватает! Отлично просто. И это урчание… Нутряное такое. Настоящее. Где ты ее откопал? То есть, прости великодушно, нашел?
Рагнарин не отвечает, пока Ярослав не поворачивается к нему лицом.
— Там, где нашел — уже нет.
Мужчина мотает головой, не подвергая сомнениям это заявление.
— Ну, ок. А как далеко ты хотел бы ее продвинуть? Потому что, прямо скажу, перспективы есть. Хорошие такие перспективы. Если подобрать правильный репертуар, с ее внешностью, голосом и харизмой — она способна рвать стадионы.
— Все зависит от того, чего захочет сама Яна. Ей решать. Для начала, я бы хотел, чтобы ты записал с ней пару песен. Ну и покрутить их месяц-второй на радио.
Гоголь спохватывается. Его мозг, словно молния, пронзает гениальная идея.
— Слушай, а у меня есть для нее подходящая песня, — сообщает он Рагнарину. — И ее еще никто не слышал.
Когда раскрасневшаяся и довольная Яна выходит из тонкамеры, уже ей в красках расписывает смысл написанного им текста:
— Эта песня о молодой девушке, которая ищет себя. Называется «Сеньорита», но тут никаких прямых отсылок к Испании нет. Девушка определяется. Спрашивает себя — кто я? Понимаешь, ты настоящий энерджайзер. Добавь вот эти свои качества — задор, дерзость, чувственность. Но сохрани капельку грусти. Вот здесь, — произносит, играя тонами голоса. — «Кто я? Не говори мне. Не говори. Сама решу… Сеньо-орита-а…» Слышишь?
— Да.
— Она от чего-то бежит. Примеряет на себя разные образы. Но ничего ей не походит. Она дальше ищет. А потом влюбляется… Вот здесь максимально высокую ноту возьми, только не ори. Понимаешь?
— Угу.
— А дальше снова задор и игривость. Чуть легкомысленная воздушность, — подчеркивает нужный столбец. — Улавливаешь настроение?
— Да, — активно машет Яна. Ей и самой уже не терпится «попробовать» эту песню. — Я поняла, что вам нужно.
— Вот здесь, на втором куплете, максимально поиграй голосом. На контрастах — от самых высоких до шепота.
— Хорошо.
Едва Янка скрывается за стеклом и включается в новую песню, берет лишь первые ноты, Гоголь с каким-то изумлением выдыхает Денису:
— Слушай, это же чистый бриллиант! Я тебе за нее сам заплатить готов! Только чтобы она у меня пела.
— Не сходи с ума, — осаживает товарища Рагнарин. — Я же сказал, она еще не решила, хочет ли серьезно этим заниматься. И, кроме того… У тебя к ней должно быть особенное отношение. Она не просто очередная звезда, на которой ты можешь нагреться. Она — моя.
— Да понял я, — бубнит Ярослав под нос.
Подавая Яне какие-то спецзнаки, больше не смотрит на Дениса.
— Я все проплачу. Но ты ей не говори.
— Не скажу.
Вечером Яна ведет себя непривычно тихо. Сама не болтает, а если ее о чем-то спрашивает Рагнарин, отвечает рассеянно.
— Задумалась?
— Ну да… Не ожидала, что понравлюсь настоящему профессионалу.
— И?
— И не знаю, что теперь делать, — честно признается. — Ты знал, что так будет?
Денис молча подводит ее к столу. Усаживая на стул, садится напротив нее.
— Я хочу, — он держит выразительную паузу, — чтобы ты сделала правильный выбор.
Янка взволнованно сглатывает, прежде чем решается на предельную для себя откровенность.
— Меня с моим выбором никто не поддержит. Моя семья… Понимаешь, они могут от меня отказаться.
Ожидает, что эта информация вызовет у Рагнарина определенную степень шока. Но он остается таким же спокойным, как и за секунду до ее признания.
— Тебя поддержу я.
И Янка, глядя ему в глаза, разбивается вдребезги об его уверенность.