Помереть не трудно
Шрифт:
— Настоящие ведьмы не стареют, — пояснил шеф. — Даже не возьмусь судить, сколько ей лет на самом деле… Но судя по подлиннику Модильяни в коридоре, с дарственной именной надписью, не меньше ста двадцати. Дай телефон, — неожиданно попросил он.
— Почему вы не заведёте свой? — спросил я, подавая требуемое. — Так же гораздо удобнее.
— Не хочу, чтобы за мной следили круглые сутки, — ответил Алекс, набирая номер. — Алло? Володенька?.. Мы не едем сегодня в байкерский клуб. Да, обстоятельства изменились. Да, мы кое-что нащупали… Будем проверять.
— Следили? — переспросил я, пряча трубу обратно в карман.
— Ну знаешь, — шеф немного помялся. — Большой брат, и всё такое.
— И вы верите в эту чушь? — моему изумлению не было пределов. — Вы?..
— А что, не так? — стал горячиться шеф. — Все эти… жучки, джипиэсы, навигаторы… Знаешь, я родился тогда, когда всего этого не было, — сбавив тон, он неторопливо пошел на шум машин, доносящийся с проспекта. — Да и то, недоброй памяти Бенкендорф умудрялся выслеживать меня в самых неудобных ситуациях. Например, в будуаре у дамы. Замужней, смею заметить, дамы — которую такой пассаж немало компрометировал. Так что попадать на радары каких-либо спецслужб, или чего-то подобного, в моём возрасте, — сам понимаешь… — он передёрнул плечами и ускорил шаг.
— Но… почему каким-то спецслужбам должно быть до вас дело? — догнав, я пошел рядом. — Вы не преступник, не шпион…
— Наивный, — шеф взмахнул рукой, подзывая такси. — А регулярная смена документов? А тайна личности? Что будет, если они — он ткнул пальцем в небо — узнают, что я — это Я?..
— Не знаю, я об этом не думал. Точнее, считал, что у вас всё схвачено.
— Конечно, схвачено. Но и на старуху бывает проруха, — философски изрёк Алекс, занося ногу, чтобы сесть в машину. — Клуб «Астарта», милейший, — сказал он водителю, и мы поехали.
— Теперь понимаешь, почему ведьма посоветовала взять тебя с собой? — спросил шеф через полчаса, когда мы вошли в помпезное, хотя и немного обветшалое здание клуба.
Я обвёл равнодушным взглядом сумеречный, как пещера, зал. И задохнулся.
У барной стойки, за столиками, даже на крошечной сцене — толпились стригои.
Глава 12
Стригоев было много. Двадцать пять, тридцать особей. Я даже не мог представить себе, что в Москве, средоточии власти мифического Совета — их будет столько.
— Ну, что встал? — толкнул меня в спину Алекс. — Двигай вон к тому пустому столику.
— Извините, милостивые государи, но у нас — приватная вечеринка.
Он словно соткался из теней. Пират, — сразу подумал я. Красная бандана, густые бакенбарды, золотое кольцо в ухе, на шее — яркий платок, кожаный жилет увешан драгоценными брошами, как ёлка — игрушками на рождество…
Было в нём что-то от циркового распорядителя.
А ещё он был стригоем. Самым сильным из всех, кого я до сих пор видел.
Поясню: с некоторых пор я стал чувствовать силу. Или, как ещё говорят, потенциал любого существа. Человека, вервольфа, а в данном случае — не мёртвого.
Алекс, например, сиял, как факел — яркий, цвета раскалённого клинка. Мириам излучала мягкий золотистый свет раннего утра. Отец Прохор был похож на белый столп ослепительного света, бьющий из земли прямо в небо.
Обычные люди — я имею в виду, прохожих на улице, к которым я обыкновенно не приглядывался — напоминали мириады церковных свечек в соборе: какие-то горели ярче, какие-то приглушенно, как светляки; некоторые мерцали едва различимо…
Здесь, в клубе, была та же картина: россыпь свечных огоньков, изредка разбавленных факелами разной степени интенсивности.
Вервольфы, кстати сказать, почти все светились в красно-зелёном диапазоне — предполагаю, из-за из двойственной сущности.
Стригой, который стоял сейчас перед нами, слепил глаза, как пламя ацетиленовой горелки, поднесённой близко к лицу. Только пламя это было холодным, ледяным. Я бы даже сказал, оно было антипламенем. Такого я ещё не видел.
— Вечеринка? — развязно переспросил шеф. — Прекрасно. Мы как раз приглашены.
Стригой сузил глаза. Радужка их была бледной, словно бы выцветшей.
— Сомневаюсь, — речь его оставалась вежливой, хотя в голосе и прорезались стальные нотки. — Ибо я сам рассылал приглашения. И вас, милостивые государи, в списке не было.
В дальнем углу, рядом с крошечной сценой, сидела компания вервольфов: запах я учуял прежде, чем их увидел. Перед ними стояло несколько кувшинов с тёмным пивом, на тарелках влажно поблёскивали сырые стейки, а воздух вокруг загустел от табачного дыма.
На том вервольфе, что сидел спиной ко мне, была чёрная куртка со знакомой уже эмблемой: горящей волчьей головой на фоне лунного диска.
Всё это время стригой в красной бандане не отрываясь изучал меня. Он перебегал взглядом с лица на одежду, на руки, задержался на спрятанном под пиджаком пистолете… Я почувствовал укол удовлетворения: в костюме, сшитом пани Цибульской, мне наконец-то не приходилось краснеть за свой затрапезный вид.
Вот тебе и вторая выгода, — прозвучал в голове ехидный голос шефа. Я даже вздрогнул, и бросил на него подозрительный взгляд — но Алекс ничего не говорил.
— Очень жаль, — притворно вздохнул он наконец. — Нас уверяли, что это заведение достойно всяческих похвал. Но нет, так нет. Найдём какое-нибудь другое.
И тронув меня за рукав, шеф повернулся, чтобы уйти.
— Я не говорил, что вам здесь не рады, — с удивительным самообладанием заявил стригой. — Мой долг — предупредить. У нас собирается не совсем обычное общество, очень тесная компания. И главное правило — никаких раздоров. Вы должны вести себя вежливо, не вступать в конфликты и не затевать ссор.