Помереть не трудно
Шрифт:
— Вы с вервольфом говорили о каких-то обычных условиях, — мысли текли лениво, и спросил я, большей частью, просто так. Чтобы показать, что больше не злюсь.
— Обычные условия — это поединок до смерти одного из участников, — легко, словно сообщает выигрыш спортлото, сказал Алекс.
— Что?.. — я даже думал, что ослышался. — Вы не… Вы же говорили, что проигравшая сторона должна принести извинения!..
— Сторона, — подчеркнул шеф. — Я же не сказал — проигравший участник. Извинения принесут
— А моими секундантами вы, стало быть, назначили себя, и… Владимира?
— У тебя есть другие кандидатуры?
— Да нет, почему же, — я вежливо пожал плечами. — Только…
— Что?
— Его-то вы зачем втягиваете? Ясно же, что Совету не понравятся ваши инсинуации. В конце концов, мы уедем, а ему здесь жить.
— Мне нравится твой настрой, — шеф похлопал меня по колену.
— В смысле?
— Ты говоришь: «мы уедем». А значит, и мысли не допускаешь, что можешь проиграть.
Я задумался. Самое большее, через час, мне предстоит драться с вервольфом, и может быть, умереть. Испытываю я что-нибудь по этому поводу? Может быть, волнение, трепет, страх? Нет. Не испытываю. Есть некоторое чувство дежавю. Похожие ощущения мне приходилось испытывать в Сирии.
Не давало покоя другое: шеф, не задумываясь, не спросив даже у меня, поставил на карту мою жизнь. И более того, жизнь другого живого существа… И всё это — для реализации каких-то своих целей…
— Приехали, — Алекс уже открывал длинную дверь Кадиллака, и выставлял ногу на вытертую красную дорожку.
— Я не буду убивать на потеху толпе, — сказал я со всей внушительностью, на которую был способен.
— Ну и прекрасно, — мягко высвободив свою руку, Алекс покинул машину и воззрился на меня сверху вниз. — Тебе и не придётся этого делать. Если вервольф убьёт тебя…
Пока шли к спортзалу, спускались в подвал, где был расположен второй зал, с Клеткой, и трибуны вокруг, пока я переодевался — всё необходимое предоставили устроители поединка, — мы с Алексом не сказали друг другу ни слова.
Он был рядом: собственноручно замотал мне руки, помог набросить халат… И только перед входом в гексагон хлопнул меня по плечу и коротко бросил:
— Ни пуха.
Я не ответил.
Всё вокруг казалось каким-то игрушечным, ненастоящим. И эта клетка, предусмотрительно укреплённая дополнительными стальными балками, и пол под ногами, белёсый, в царапинах и застарелых пятнах, и зрители, коих в такой короткий срок собралось великое множество: на трибунах не было живого места.
Они колыхались, бурлили, изредка являя знакомое лицо: белозубое, с мальчишеской улыбкой, лицо мага — имени его я так и не узнал. И красную бандану флибустьера, и толстую косу леди-пилота, и что уж совсем удивительно — чёрные, до пояса, локоны ведьмы Матрёны Потаповны. Здесь она сияла чистым блеском красоты и молодости, окруженная сонмом восхищенных поклонников и подобострастных ухажеров.
Вервольфы, стригои, какие-то виденные в клубе тёмные личности — все флаги были в гости к нам. Я даже удивился. Или в их мире столь мало развлечений, что простой поединок вызывал столь сильную ажитацию, или вервольф — мой противник — был известной личностью. Может быть, знаменитым бойцом.
О себе я иллюзий не строил: маг в желтой майке правильно сказал. Я всего лишь незнакомый с правилами новичок.
Рядом с Алексом вдруг воздвиглась гигантская фигура Владимира. Он поднял руку в приветственном жесте, и я ответил.
Интересно: Московский дознаватель — полноправный участник интриги, или его Алекс тоже поставил перед фактом в последний момент?
Зная шефа, скорее — второе.
Публика взревела, и в Клетку вошел вервольф. Был он, так же как и я, только в спортивных трусах, с перемотанными руками и босиком.
Рыжие кудри его были связаны в тугой хвост на затылке, покрытая золотым пушком нижняя челюсть упрямо выставлена вперёд. В глазах — торжество и ожидание лёгкой победы.
Я забыл упомянуть: Клетка вервольфов была несколько крупнее обычного октагона. Очевидно это связано с куда большими физическими возможностями оборотней…
Вервольф поднял руки и потряс ими над головой. Толпа взревела с новой силой. По трибунам прокатилась настоящая волна: зрители вскакивали, и падали назад, на свои места.
Я стоял спокойно. Некому было меня приветствовать в этом чужом городе. Даже стригои, коих здесь было немало, болели не за меня.
Чужой среди своих, — усмехнулся я про себя. — Впрочем, на самом деле я так не считал. Стригои — не мой вид. Я — не один из них. Если понадобится, я буду доказывать это всю жизнь, до последней капли крови… Ну, во всяком случае, ещё минут двадцать. Пока меня не убьют…
Я внимательно оглядел противника. Высокий, выше меня на две головы. Широк в плечах, отлично сложен. Я на его фоне кажусь подростком.
Всё тело вервольфа покрывали татуировки. Тут были и горящая голова волка, и скрещенные ветки остролиста, и просто трайблы, которые закручивались в фрактальные спирали… На гладких мышцах играли отблески софитов.
Раздался гонг — начался первый раунд. Вервольф сразу перешел в нападение. Вот только что он стоял спиной ко мне, наслаждаясь восхищением публики, а в следующий миг — летит, распластавшись в прыжке.
Я уклонился.
Публика разочарованно взвыла.
Здесь всё было не так, как на обычных боях ММА. Не было рефери, не было судей. Воздух пах опасностью и кровью — старой кровью, давно ушедшей в песок, и новой, которую пролили буквально вчера…