Помереть не трудно
Шрифт:
— Тем самым ограждая себя и своих присных от враждебных намерений с моей стороны.
— Я и сам бы не выразился лучше, — кивнул князь. — Нам не нужны разборки. Не нужны… трения, конфликты, сопровождающие любое восхождение по иерархической лестнице. Мы всё это проходили. А сейчас хотим лишь покоя. И безопасности.
— Признавая меня своим мастером вы ожидаете, что я буду вас защищать, — я слегка разозлился. Меня-то ведь никто не спрашивал…
— Это входит в условия договора, — флегматично кивнул Неясыть. — Права предполагают, что будут и обязанности.
— Но
Я его обидел. Я это чувствовал, и это было видно. Но может быть, так и надо? Расставить сразу все точки, прояснить все скользкие моменты и идти дальше? Впрочем, «дальше» у меня было только до полуночи — ибо не верил я ни на йоту, что нам удастся найти доказательства к сроку, который предоставил Великий князь Скопин-Шуйский.
— Вы ещё молоды, Владыка, — проговорил Неясыть. — Молоды и неопытны. Вы многого не понимаете — и только поэтому я не буду на вас обижаться. Но вы скоро поймёте. Поймёте, и тогда сами придёте ко мне… А я буду ждать. До скорой встречи, Владыка, — он склонил голову, и сделал шаг назад.
— Один момент, князь, — тот вскинул полные надежды глаза. — Не называйте меня владыкой. Как я уже сказал, это — не моё.
— Как вам будет угодно, мастер.
Они ушли. Я стоял, как оплёванный. Это был как раз тот момент, когда один идиот совершает несусветную глупость, а другим за него стыдно… Так вот: в данной ситуации идиотом был я.
И в этот момент я увидел Мириам.
Я не поверил своим глазам — даже потянулся протереть их, но побоялся испачкать перчатки. Как?.. Откуда?.. Почему я ничего не знал?..
Вопросы вспыхивали в моей голове, а глаза жадно ловили малейшее движение. Крошечный поворот головы, качание туго завитого локона, блеск глаз, трепет лепестков камелии в бутоньерке…
Она только начала спускаться по лестнице, и свет тысячи свечей диадемой окружал её рыжие кудри.
Платье цвета морской волны удивительно подчёркивало глаза — то синие, как морская глубь, то зелёные, как апрельский берёзовый лист. Кожа была бледной, как всегда, покрытой лёгким налётом веснушек — словно обсыпанная золотой пыльцой. Её дыхание отдавало розовым маслом, а тело пахло кувшинками и летним тенистым прудом с прохладной водой…
Конечно, всех этих мелочей, стоя так далеко от неё, я заметить не мог. Но воображение, стоило увидеть любимый образ, заработало на всю катушку.
Я не сразу понял, что Мириам не одна.
Время разбилось, как зеркало, на отдельные мгновения.
Миг — и я вижу любимую девушку.
Ещё миг — осознав, что это не игры воображения, не морок, что Мириам действительно здесь, на балу, во плоти — всплеск восторга, порыв бежать к ней, кричать в голос её имя, любым способом привлечь её внимание…
Следующий миг — и я стою, закаменев. Глаза не моргают, сердце прекратило биться. Дыхание прервалось, кровь перестала бежать по венам.
Это был миг абсолютного покоя. Замерло всё. Дирижер застыл, не успев взмахнуть палочкой, смычки на скрипках остановились, трубы задохнулись на полувздохе. Остановились пары, официанты, что разносили напитки среди гостей, и даже пламя свечей вспыхнув, перестало колебаться от движений воздуха — потому что и воздух перестал двигаться.
И в этот миг, который я не смогу забыть никогда, всё моё внимание сосредоточилось на спутнике Мириам.
Я рассматривал его с исступлённой ревностью, подмечая каждую деталь, любую мелочь — и всё равно я о нём ровным счётом ничего не запомнил. Он так и остался в моей памяти чёрным пятном, вырезанной из бархатной бумаги безликой фигуркой.
А Мириам продолжала спускаться. Где-то на середине лестницы наши глаза встретились, и… Время пошло заново.
Она улыбнулась. Она взмахнула рукой. Она, сказав что-то своему кавалеру, высвободила руку и полетела ко мне… Мне казалось, что она летит: ноги Мириам почти не касались ступеней.
— Саша! Как я рада тебя видеть.
— Здравствуй, Мириам.
Словно мы — не близкие друг другу люди, а просто знакомые. Например, бывшие одноклассники.
— Где Алекс? Наверняка, танцует с какой-нибудь красоткой.
— Давно ты в Москве? — слова вырвались помимо воли.
— Почти неделю, — она снова улыбнулась. Словно ничего особенного не случилось.
— Почему не позвонила?
— Не хотела отрывать тебя от дел, — она так мило пожала плечиками, окутанными газовой шалью, что мне сделалось плохо. — К тому же, я приехала не одна… — она оглянулась на кавалера, застывшего в двух шагах позади.
Он ел Мириам глазами. Было видно, что она для него — весь мир, и ещё космос в придачу. Знакомое чувство, приятель, — усмехнулся я. — Наверняка у меня такой же взгляд.
— Виктор, — её кавалер вспомнил о приличиях первым. Шагнул вперёд, протянул руку.
Её новый любовник, — добавил про себя я
— Александр, — я пожал эту протянутую руку, хотя больше всего на свете мне хотелось её оторвать.
Но я вспомнил взгляд Алекса. Голодный, сосущий, готовый уничтожить весь мир ради одного поцелуя… Наверное, я теперь буду смотреть на Мириам точно так же. А через некоторое время этот её мажонок — тоже…
То, что кавалер Мириам — маг, я догадался сразу, как только прикоснулся к его руке.
Но это ничего не меняет, приятель, — подумал я. — Она бросит тебя точно так же, как и всех нас…
Мириам не виновата, — одёрнул я сам себя. Вспомни, что говорил Алекс. Она — такая. И не может иначе.
— Идём, — кавалер увлёк Мириам за собой, и они тут же закружились в танце.
Я поднёс руку ко рту — оказалось, кто-то из официантов сунул мне фужер с шампанским — и почувствовал на языке кровь. Сам того не замечая, я раскусил фужер. На зубах мерзко захрустело, осколки стекла смешались с моей кровью. По подбородку потекло шампанское.