Помни имя свое
Шрифт:
— Тогда пошли.
Республика Дагестан. Махачкала
Площадь Ленина. Здание правительства
24 июля 2015 года
Дагестан. Две тысячи пятнадцатый год.
Конец начала. Начало конца…
На площади, названной в честь вождя и учителя советского народа, как-то лениво, медленно — догорал бронетранспортер. Пламя добралось до покрышек, дым от горящей машины поднимался к небу — черный,
Чуть в стороне — лежали двое, в военной форме. Видать, смертники, Мугуев послал на прорыв. Еще один — смрадной кучей догорал в откинутом люке бронетранспортера — сил выбраться из горящей машины уже не хватило.
Вниз, к грязной, переливающейся всеми цветами радуги воде Каспия уходили отделанные мрамором ступени. Правительственный комплекс зданий стоял недалеко от порта, почти на самом берегу.
Ни с какой стороны — к зданию было не подойти. Снайперы и автоматчики личной охраны пока сдерживали нападающих. Через пробитые стены, через оконные проемы — зорко целились по прилегающим площадям и улицам. Внизу — те, кто не был задействован в обороне — спешно мастырили баррикады из дорогущей, итальянской мебели…
Президент республики Дагестан Гаджи Караев, сидя на роскошном итальянском, обтянутом тонкой кожей диване разговаривал с Москвой. Он вспотел, рукава его дорогущей, голландского полотна были закатаны по локоть, галстука не было, воротничок расстегнут — как у комбайнера — стахановца, устанавливающего трудовой рекорд по намолоту. Только орудием труда Караева была не жатка, а спутниковый телефон, и он отчетливо понимал: выйдет он отсюда живым или нет, зависит только от того, что он сейчас скажет.
В стороне, на диване лежал автомат АКМС со смотанными изолентой магазинами и подсумок с патронами. На поясе у президента — красовался подаренный его чеченским коллегой позолоченный Стечкин с рукояткой ручной работы из дорогого чеченского высокогорного ореха. Как и на всех пистолетах этой подарочной серии — на отшлифованном вручную дереве было выжжено арабской вязью «Достаточно Меня в расчете». Типичный ствол для горца, Стечкин здесь настолько любили — что заказывали новоделы ручной работы…
Но главным оружием Президента все же был не автомат и не пистолет, а телефонная трубка спутникового телефона…
Выслушав собеседника, президент Дагестана вдруг закричал в трубку визгливым голосом.
— А мне наплевать, шакал, что твой хозяин занят! Если ты за пять минут не найдешь его, тебе голову отрежут! Пять минут, услышал?
Стоявшие в дверях нукеры не переглянулись — президент бы заметил — но сделали свои выводы. На Кавказе — любой политик ценен только до тех пор, пока он что-то значит в Москве. Пока он умеет договариваться с Русней, выбивать льготы, субсидии, трансферты. Если он приезжает из Москвы без денег — значит, он не более ценен, чем корова, которая не дает молока. Но у такой коровы всегда есть мясо, верно?
Телефон пронзительно заверещал, требуя внимания хозяина. Потной рукой — президент Дагестана хватанул трубку.
— Алло.
— Гаджи Ахматович, минуточку, соединяю… — послышался в трубке приятный женский голос.
Девушку звали Елена, она закончила Плехановку и довольно хорошо устроилась в жизни — секретарем к одному из самых влиятельных политиков России. Гаджи Ахматович, прошлый раз, как только был в Москве — подарил этой кобыле часы из золота, а потом пялил всю ночь во все места. То, что он трахает подстилку своего хозяина — придавало ему веса в собственных глазах. Как коту, тайно ссущему в хозяйский суп.
— Гаджи, здравствуй, дорогой… — послышался обманчиво добродушный и даже ласковый голос Самого — что там у тебя происходит? Мне уже пистон вставили — допустили, мол…
— Вадим Андреевич… — несвойственным ему визгливым, почти бабьим голосом заговорил президент Дагестана — спасай нас, пока не перерезали всех! Боевики взбунтовались, террористы с гор спустились. Мугуев, шакал проклятый, переметнулся вместе со всей своей кодлой, у него там человек двести, вооруженных до зубов, одни вайнахи, чтоб их отцов женщинами сделали! Со всех сторон окружили. По нам уже танками бьют, мои люди держат правительственный комплекс. Тут у нас потери большие, полицейские гибнут, мои люди гибнут.
На самом деле — били Шмелями, танки пока в ход не пошли. Но московский собеседник — мог этого и не знать…
— Гаджи, ты же докладывал, что у тебя под ружьем только в личной гвардии три тысячи человек. Вы что — с двумя сотнями справиться не можете?
— Вадим Андреевич, как вы не понимаете?! Ваххабиты на улицу вышли, все с оружием, у каждого в подвале схрон. Нас со всех сторон осаждают, снайперы бьют. Присылайте морскую пехоту, Национальную гвардию, вертолеты, кого хотите, присылайте.
— Гаджи, я тебя понимаю. Держись, дорогой, держись. У нас Совет безопасности собирается, я поставлю вопрос. Ближе к ночи, думаю, мы направим спецгруппу, чтобы вывезти вас из Махачкалы. Сам понимаешь, войска просто так с места не сдвинешь, у нас в Чечне неспокойно.
— Вадик! — потеряв терпение, заорал президент Дагестана — мне помощь нужна сейчас! Прямо сейчас! Поднимай самолеты, пусть бомбят, пусть что хотят, делают! Мугуев придет, он тебе ни рубля не даст, у него на арабов все завязано, он на Центр положил! Имей в виду, у меня люди в Лондоне есть, адвокаты есть! Так и скажи на вашем Совете, если вы меня не вытащите отсюда, они все скажут! У меня все, что надо есть, понял?! Все проводки, все номера счетов, видеозаписи, понял меня? Если вы меня и моих людей за час отсюда не вытащите, Мугуева не грохнете, я позвоню в Лондон и дам команду, чтобы они выложили все прессе, понятно?
«Страховка» Гаджи Ахматовича была примерно такой же, как и у других действующих политиков, губернаторов, президентов. В республику — на открытие различных объектов приезжали важные люди — из правительства, администрации Президента, бывало, что и сам со свитой появлялся. Их принимали здесь — широко принимали, как положено на Кавказе. Кому «Мерседес» бронированный, кому кинжал в золоте, кому девочку в постель, кому и мальчика — почему то многие известные политические деятели России предпочитали маленьких детей, видимо пресытились доступными женщинами. Удивил один министр — он попросил организовать для него охоту… на людей! Нашли несколько рабов, русских, поохотились.