Помни имя свое
Шрифт:
Рокот вертолетных винтов — вертолет развернулся и теперь шел в поисковом режиме — напугал его. Он юркнул в один из гаражей, где был выход в подземные коммуникации — юркнул как крыса, цепко сжимая в руках свою добычу…
* * *
Хьялшма в чиясул ццин бахъиналдаса цъунаги. (Не дай бог, чтобы терпеливый вышел из себя).
(Аварская пословица).
Ублюдки…
Он увидел тех, кто взял Воробья. Те же, что взяли и его… почти такие же… Трое уродов, черные маски, совершенно не похожие на местных. Профессионалы. Короткоствольные автоматы с глушителями… нет, это все же не наши. Не наши!
Двое держат. Один контролирует.
Километр.
Лось всегда начинал первым, он был старше его, уже был в группе, когда пришел Джин. Они всегда начинали, когда цель пересекала какую-то невидимую черту. Так было проще синхронизировать выстрелы, по рации это сделать невозможно. Так будет и сейчас, скорее всего Лось выстрелит, когда они подведут Воробья к лестнице.
Как они его будут спускать? Под прицелом?
Три метра. Два…
— По контролеру — сообщила рация.
Понятно…
Поймав промежуток между ударами сердца, он выстрелил. Пуля в сантиметр толщиной — со свирепой силой ударила в грудь одного из неизвестных, которые держали Воробья, бросая его на крышу. Он был прав — вторая пуля почти в этот же самый момент ударила третьего боевика, стоявшего с автоматом, направленным в спину Воробью — Лось действовал. И в этот же момент — Воробей шатнулся назад, на крышу. Упал на спину, сбивая с ног единственного оставшегося в живых боевика. Один на один, уже честно.
Подполковник рванул на себя затвор, потом от себя — досылая в патронник очередной патрон…
Воробей и единственный оставшийся в живых боевик — катались по крыше. Ни Лось, ни он сам, Джинн — не могли стрелять, не опасаясь задеть своего…
— Птица, идет на тебя — полохнулся в рации крик.
Долю секунды Джинн размышлял — а это вообще к чему. Потом просек — вскочил, бросился бежать, оставив винтовку, мат… все оставив.
Первая ракета — взорвалась на крыше, когда он прыгнул головой в люк — в тот самый люк, откуда пришли его убийцы…
Едва не поломался весь. Повезло — извернулся, как кот, ухватился за стальную перекладину лестницы. От рывка потемнело в глазах, пальцы разжались, но он упал, по крайней мере, не головой об пол.
Грохнулся все равно — изрядно…
Перевернулся, вскочил, прижался к стене. Винтовки нет… винтовку потерял, но есть пистолет. Глок, глушитель, лазерный прицел, они часто бывали в таких странах, где светиться с русским оружием типа Стечкина или Гюрзы — не следовало.
Было жаль винтовку. Не из-за денег, нет, хотя она и стоила — как иномарка бизнес-класса. Все дело в том, что нельзя просто так взять в магазине первую попавшуюся винтовку и пойти стрелять. Верней… на триста метров — можно. На пятьсот — можно. Даже на километр — можно. Но не на два с половиной…
Офисный центр. Господи… в Махачкале — офисный центр. Какой идиот додумался здесь строить офисный центр, для любого из местных работать — вообще западло. Хотя нет… за кабинет с видом на всю Махачкалу местные нуворищи и по десять и по пятнадцать [68] заплатят и глазом не моргнут. Все равно не свои. Ворованные.
Выход на пожарную лестницу, конечно же был закрыт… это в Америке он открыт, потому что там закон, а здесь что с гарантией не вынесли, нужно не только замок, тут и растяжка не помешает. Выстрелил, саданул по замку со всей силы — не выдержал. Внутри — никого.
68
Тысяч долларов.
Прислушиваясь, принюхиваясь — вниз. Не быстро — но и не медленно, как раз для того, чтобы не задерживаться, но и чтобы ха топотом собственных ног не пропустить врага…
Замок на улицу — высадил двумя выстрелами — тихо звякнуло. Вышел…
Тихо. Никого. Только какой-то мусор, строительный, оставшийся еще со времен строительства, какие-то контейнеры, высокий забор с колючей проволокой. В углу — накрытая плотной попоной-чехлом машина, судя по очертаниям — Майбах. Угнанный, наверное. Или кто-то из чиновников светиться боится. Не его машина. Ему бы сейчас Ниву… белую, джип какой-нибудь простенький. Сказал бы большое человеческое спасибо.
Плохая машина… Заметная…
Ножом обрезал большой кусок попоны, чуть ли не половину. Сама машина ему ни к чему — а вот несколько метров плотного, не пробиваемого режущей до кости колючкой — ему будет как нельзя кстати. Мелькнула мысль написать на капоте ножом бранное слово — но эту мысль он отверг. Это — детство…
Бросил на проволоку, маханул — в одно движение — как советские разведчики в сорок третьем через нейтралку. Пришел на колено…
Двор. Какие-то джигиты… Даже подростки… малые совсем.
Прежде чем кто-то пришел в себя от удивления — он скорыми, волчьими прыжками бросился прочь. За ним побежали — не стреляя, просто отреагировали, как кошка реагирует на бегущую мышь. Но им его не догнать…
Проскочил один двор. Второй. Выскочил на улицу, небольшую, зеленую. Совсем рядом — открытое кафе, столики перевернуты, пластиковые стулья сломаны, кто-то лежит…
Открытый Иж-фургон на базе старой Лады четверки. Водила за рулем, еще один ублюдок рядом — вон, автомат. Ствол из окна торчит. Еще двое в кузове, один с автоматом, другой с мегафоном, вещает, тварь…
— … А здесь еще есть настоящие мужчины, или только что остались бараны, годные на шашлык! Русисты вошли в Махачкалу, они убивают ваших братьев…
Вскинул пистолет. Одна из стрелковых стоек — стоя, чуть подавшись вперед всем телом, руки максимально вперед, пистолет в двух руках, голова вжата в плечи… Снял — в четыре выстрела, как на стрельбище. Говорят, что надо стрелять дабл-тапом, в две пули для верности — но это все ерунда полная. Это для гражданских в тире… а их учили, что каждый патрон ты понесешь сто километров на хребте и только потом — выстрелишь. Поэтому — только одна пуля — на каждого.