Помощница для профессора
Шрифт:
Я ведь этого хотела, всеми силами добивалась. Тогда почему теперь так больно?
Я снова ощутила жжение в глазах и с досадой вытерла кулаком слезы, выбралась из кровати. Приняла душ и оделась в простое с виду однотонное трикотажное платье с рукавами в три четверти, но оно все равно было от какого-то французского дома мод. И, хоть убей, даже по покрою, по тому, как лежала ткань, было очевидно, что оно дорогое.
Обулась я в свои босоножки, решив, что дорогие туфли пусть останутся для работы.
Есть одной не хотелось, поэтому
— Настя, Роман Андреевич сказал, что тебя надо куда-то доставить.
Черт, может быть, он забыл о нашем уговоре?
— По работе? Он не сказал куда? А то у меня были другие планы.
— Нет, не по работе. Сказал, чтобы я просто тебя куда-то подкинул, чтобы ты на метро не ехала.
Я сглотнула. Глупо было отказываться, тем более, что я уже опаздывала. Черт его знает, почему мытье и сушка волос отняли у меня столько времени, но факт оставался фактом — часы показывали уже половину девятого.
— Уже спускаюсь.
Решение приехать на «Майбахе», конечно, шло в разрез с идеей не выглядеть в глазах семьи содержанкой мажора, но я понадеялась на чудо.
Чудо не произошло. Когда Вася высадил меня у кафешки, там уже стояли Таня с мамой.
— Насть, когда тебя забрать? — крикнул Вася.
— Дальше я сама, спасибо!
— Ну как знаешь, — пожал он плечами и уехал. — Передумаешь — звони.
— Опа-опачки! — наигранно протянула Таня. — Какой невоспитанный мажор. Даже не захотел познакомиться с твоей семьей?
Мама просто поджала губы.
— Это просто водитель, — ответила я. Стараясь сохранять равновесие. — Идемте?
Мне предстояло поведать не самые радостные новости, так что сила духа нужна была как никогда. Мы заняли столик, нам принесли меню, и я сказала, чтобы они заказывали себе все, что пожелают. Мама поджала губы еще сильнее и сказала, что не голодна. Позавтракала дома.
Таня, сверкнув глазами, принялась перелистывать меню. Я не собиралась оплачивать завтрак платиновой «VISA», у меня хватило бы денег и на собственной.
— Это вот так ты теперь живешь? — наконец, произнесла мама.
— Мам, — закатила я глаза. — Я работаю.
Таня показала недвусмысленный жест языком, оттопырив им щеку.
— Так не может продолжаться. Я не для того тебя растила, Настя, чтобы ты бросила учебу и стала содержанкой. Молодость проходит, а ум остается. Посмотри на меня? Неужели ты тоже хочешь, как я, надрываться потом на трех работах, чтобы прокормить семью?
Я призвала себя к спокойствию. Она волнуется за меня, это нормально. Мне надо объяснить ей, как действительно обстоят дела. Она все поймет. Перестанет обвинять меня в том, чего нет.
— Во-первых, я не бросаю учебу. Я сдала сессию и теперь стажируюсь в юридической фирме. Во-вторых, я ушла из дому не по собственному желанию, а вынужденно. И по
Мама закатила глаза.
— Я тебя умоляю, зачем мне идти к парикмахеру?
— Чтобы порадовать себя… И выглядеть красивой.
— Настя, никому нет дела в моем цеху, какая у меня прическа. Так что ты могла бы, например, оплатить коммунальные услуги. Это была бы помощь, которая мне нужна.
— Нет, — мягко ответила я. — Этого не будет никогда. Пока в той квартире живет… Павел, я не буду оплачивать коммуналку за него. Он не работает, сидит на шее…
— Да как ты можешь? — возмутилась мама. — У него травма! Ты могла бы предложить оплатить ему операцию! Хотя бы сделать первый взнос, если у тебя так круто пошли дела в гору, но ты даже не думаешь об этом.
Я уставилась на маму. Вдруг сказать правду стало легко и просто.
— Оплатить ему операцию? — повторила я. — Ты это серьезно? Мама, я съехала из-за него. Он приставал ко мне, когда я вернулась с прогулки и дома никого не было. Если бы… Роман Андреевич не остановил его, то… Твой Павел изнасиловал бы меня прямо в коридоре.
Мама вдруг стала перекладывать с места на место тканевую салфетку на тарелке. Таня покачала головой, рот был занят — минутой раньше ей принесли яйца «Бенедикт» с лососем, авокадо и красной икрой.
— И все? Вы так и будете молчать? — удивилась я.
— Ну не знаю, Насть, — прожевав, сказала Таня. — По-моему, ты перегибаешь. Это же Павлик… Хм, Павел. Он постоянно так шутит.
Я перевела изумленный взгляд на маму. Та сидела, потупившись.
— Мам? — сказала я.
Язык вдруг превратился в наждачку, в горле пересохло.
— Он рассказал мне, — кивнула мама. — Еще тогда, когда ты в первую ночь не появилась ночевать. Сказал, что ты пришла домой с этим хахалем, чтобы собрать вещи, и Павел пытался тебя образумить, объяснить, что он слишком стар и вообще использует тебя. Он сказал, что пытался запереть дверь, но ты стала колотить в нее, кричать: «Помогите». И он быстро открыл, потому что перепугался, что набегут соседи. Что бы о нас стали говорить, Насть? И потом ты уехала.
Я сидела ни жива, ни мертва.
— И кому же ты веришь, мама? — глухим голосом произнесла я. — Мне или ему?
— Ну… Это не он приехал на дорогой машине, не он не ночует дома, а у тебя явно завелись деньги. Тут, знаешь ли, не так сложно сложить дважды два. Я хочу тебе добра, дочка. Но мне кажется, ты заигралась.
Я подлетела на месте, едва не опрокинув стул. Разговоры за другими столами моментально стихли.
— Вы…. В-в-ы… — я заикалась впервые в жизни, может быть, потому что изнутри меня било крупной дрожью. — Вы не верите мне…