Помощница для профессора
Шрифт:
Слова приходилось вытягивать из него клещами. Он рассказывал, какой пес веселый, активный, как любит ловить теннисный мяч, но на лице было такое мученическое выражение, как будто я и правда приставила раскаленные щипцы к его самой мужественной части тела.
— Отлично! Поехали.
Я поднялась и потянулась от долго неподвижного сидения. Вся вытянулась в струну со сладким стоном, совершенно позабыв об Исаеве рядом.
Он остался сидеть, как будто его прибили к скамье гвоздями. До меня только теперь дошло, что это трикотажное платье облегало
— Так мы идем или вы сразу сдаетесь и признаетесь в том, что вы терминатор? — напомнила я напряженному профессору.
— Сейчас вызову Васю, — хриплым голосом произнес он.
С трудом оторвав от меня свой взгляд, он достал телефон и какое-то время просто пялился на темный экран, как будто вспоминал, как им вообще пользоваться.
«Майбах» быстро домчал нас до нужного поселка в пригороде. За всю дорогу мы не проронили ни слова. Напряжение между нами росло даже в тишине, обжигая кожу, как радиация. Его близость теперь, когда мое тело так и не получило желанной разрядки, действовало, как поднесенная к Бикфордову шнуру зажженная спичка. Одно неосторожное движение — и произойдет взрыв.
Роман Андреевич пытался снова уткнуться в телефон, но вскоре с раздраженным вздохом спрятал его обратно в джинсы. Я понимала его как никто другой. Он был всем, что сейчас занимало мои мысли.
Машина остановилась у деревянного забора, и я с радостью выпрыгнула на свежий воздух, где пахло навозом и сенокосом, а не пряными нотками сандала и чего-то терпкого, мужского, отчего в шею Исаева так и хотелось вонзиться зубами с тихим рычанием.
На деревянной калитке краской были выведены адрес приюта и бесхитростное название «Четыре Лапы». Даже отсюда был слышен многоголосый лай, когда Роман Андреевич толкнул передо мной калитку.
— О, Андреич, здорова! — гаркнул бородатый и весь в татуировках мужчина.
Встреть я его в темной подворотне, бежала бы сверкая пятками. Бородач выглядел как шкаф, так еще и был в резиновом переднике, как у мясника, заляпанном кровью. Выглядело так, как будто мы прервали сериального Декстера в момент, когда он как раз расчленял очередной труп.
Исаев пожал ему руку и представил меня.
— Настя. Моя помощница.
Оглядев меня с головы до ног, бородач выразительно покосился на Исаева. Произошел сугубо мужской обмен взглядами, а потом бородач сказал:
— Простите, что без обнимашек, у меня там роды только закончились, — он указал на фартук. — Я как раз шел за смесью. Последний щенок родился слабым, мать от него сразу отказалась. А я вот не могу. Попробую выходить мальца.
В моих глазах над его головой в этот миг аж нимб зажегся.
Он посмотрел на меня и вдруг спросил:
— Хочешь покормить его вместо меня?
— А можно? — пискнула я.
— Если осторожно. Идемте.
Он повел нас в дом, в прихожей стоял компьютерный стол и рядом с монитором у клетки с хомяками спал толстый черный кот. Лай в этот момент
— А там?… — спросила я.
Мне ответил Роман Андреевич:
— Там небольшой отель для животных, которых хозяева оставляют на время. За их счет Владлен и держит приют для бездомных.
Господи, этого мужчину нужно канонизировать.
Владлен вернулся с пакетом детской смеси, всучил мне пачку шприцов и полотенец.
— Идем, — скомандовал он.
Мы снова вышли. Обошли мимо загонов, где с лаем носились бигли и пара Джек Расселов и зашли в торец дома. Там были те же боксы, а кое-где и комнаты с запертыми дверьми, за которыми прыгали с приглушенным лаем собаки.
— Некоторые из них заразные, — объяснил Владлен. — Им бы по уму карантин нормальный сделать, но мест уже и так впритык. Пока не станут здоровыми, не переведу на общий двор. Сюда, — он распахнул дверь, и я увидела молодую маму на подстилке.
Она с упоением вылизывала, как кошка, крошечных темно-янтарных щенков.
— Твой, кстати, постарался, — заметил Владлен.
Роман Андреевич аж стал шире в плечах от гордости.
— Да ну? Ты же стерилизуешь всех.
— Да вот не углядел как-то. Он у тебя юркий, а уж похотливый какой! Сходишь к нему?
— Чуть позже.
Владлен кивнул, пересыпал смесь на весы на столике рядом, добавил воды, потряс емкость, набрал смеси в шприц. Объяснил мне, как держать шприц, как кормить щенка. Усадил на стул и выдал комочек в огромном полотенце. Комочек дрожал, пищал и был таким крохотным, что напоминал новорожденного котенка, а не щенка.
Сначала у меня не вышло его накормить. Щенок отворачивался, тыкался в мои пальцы и не раскрывал рта, хотя еще минуту назад орал, как резанный.
— Ром, помоги. Мне надо сходить, загнать гулен по клеткам, — сказал Владлен и ушел.
Роман Андреевич опустился передо мной на колени. Обхватил мою ладонь, в которой я держала шприц, и со словами: «Вот так» ловко впихнул его в пасть. Щенок присосался.
— Он ест! — просияла я.
Исаев улыбнулся.
— Владу придется кормить его по часам, до восьми раз в сутки. Вставать по будильнику, разводить кашу и кормить. А ведь на нем еще штук двадцать собак и всем нужен свой уход.
— Давайте заберем его, — выпалила я.
— Кого? — удивился Исаев. Вскочил на ноги. — Мы не можем, у нас работа. Это не игрушка, Настя.
— А кто сказал, что это игрушка? Я могу его выкормить! У Владлена здесь тоже работа, так чем наша настолько сложна или невыполнима, что мы не можем сделать того же?
Роман Андреевич изменился в лице.
— Настя, он может не выжить. Матери не зря отказываются от таких щенков сразу после рождения. У них инстинкты, нюх…
— Да плевать мне на это! Вы только посмотрите на него!
— Нет.
— А как хотите, — отмахнулась я. — Тогда я себе его возьму.
Он остановил на мне потемневший от гнева взгляд.