Помощница для профессора

Майер Жасмин

— Пока ты живешь у меня, никаких щенков в моем доме.

Глава 24

Возвращаясь обратно в город, мы опять оба молчали. Только теперь это была совсем другая тишина.

Как перед грозой, когда все живое затихает, прячется, стараясь спастись от шторма. Мое терпение достигло критической отметки. Наложилось все: и отношение собственной матери, и постоянная неудоволетворенность, и холодная замкнутость Исаева. Он то притягивал к себе, то отталкивал от себя обеими руками. То был самой родной

душой, то, казалось, был моей полной противоположностью, как север и юг. И если я была солнцем, то он — глыбой непроницаемого льда. И не подступишься. Не растопишь.

Я накормила щенка и погладила, следуя указаниям Владлена, его по животику, помогая пищеварению. Раздутый барабанчик мигом заснул, свернувшись в теплом полотенце. Владлен забрал его с собой, возле мамы его было оставлять опасно.

После я увидела Романа Андреевича. Методично, ожесточенно, он бросал псу фрисби. Лабрадор с насыщенно-медовой шерстью с ошалелой радостью носился за тарелкой, прыгал вокруг того, кого считал своим хозяином. А Исаев играл с ним, стиснув зубы. Если он и собирался убедить меня в том, что ему знакомы чувства и вовсе он не робот, то, похоже, ему удалось сделать ровно обратное.

Я никогда не умела останавливаться, а значит, было проще даже не начинать. Поэтому я и молчала всю дорогу до дома и не сказала ни слова, пока мы поднимались в лифте. Я живу у него, потому что сейчас он просто нуждается в моей помощи, нужно зарубить это себе на носу. И ничего не выдумывать.

Снимут гипс, и он вышвырнет меня обратно. Туда же, где взял.

Зайдя в квартиру, Роман Андреевич разулся и не стал зажигать свет, так и прошел дальше. Наверное, снова закроется у себя в спальне до утра. Ну и ладно.

Честно, я собиралась его предупредить. Но, учитывая, все произошедшее, у меня это просто из головы вылетело.

И уже через мгновение громыхнул первый гром. В темноте Исаев налетел на скамью для порки.

— Твою мать! — заорал он. — А она здесь что делает?! Почему посреди гостиной!

— Забыла предупредить, — процедила я. — Я оформила возврат. Мне она не нужна. И мне жаль, что я потратила на нее столько денег. В понедельник ее заберут, а вам вернут все ваши деньги.

— Да не нужны мне эти деньги.

— Мне они тем более не нужны!

— Тебе как раз нужны, Настя.

— Ой, я вас умоляю. Только не надо делать вид, что вам не все равно.

— Мне не все равно, — тяжело дыша, отозвался он.

— Конечно, — закатила я глаза. — Вы провалили проверку, Роман Андреевич! Вы самый настоящий робот! Потому что ни один нормальный человек не устоит перед новорожденным щенком, а вы от него отказались!

— Да причем здесь щенок, Настя! Это сложности, с которыми ты не представляешь, как справиться!

— Да уж, конечно! — фыркнула я. — Не валите с больной головы на здоровую. Сами сказали, что во мне много жизни. Так вот да, я хочу жить на полную. Не хочу сожалеть или раскаиваться! И если я хочу что-то сделать, то я это сделаю! Я заберу его, как только смогу. Так и знайте! Он будет только моим. Потому

что такой, как вы, никогда не решится на большее! Вам ведь просто нравится дразнить меня! А каково мне, вы не думали об этом? Да меня до сих пор потряхивает, когда я смотрю на ваши пальцы! Еще с тех самых пор! А теперь я даже на ваш рот смотреть спокойно не могу! Не говоря уже об этом вашем…

— Продолжай, — прорычал он, делая ко мне медленные шаги, как лев перед прыжком. — Говори, Настя. Ты же хочешь жить на полную и совсем не хочешь сдерживаться. Так говори, что думаешь.

Он вдруг оказался прямо передо мной. Большой, высокий, с искаженным от гнева лицом и непроницаемо черными глазами. Возможно, во всем была виновата темнота, ведь мы так и не зажгли света. А может, не только.

Да к черту все.

— Вашем члене, — выдохнула я.

— Об этом ты думаешь на работе?

Он еще надвинулся на меня, и ягодицами я ощутила жесткое ребро собственной скамьи для порки. Плохое стечение обстоятельств.

— Постоянно, — призналась я.

— Вот так совпадение, — процедил он. — Потому что все, о чем я могу думать, это твой вкус на моем языке.

Я решила идти до конца.

— Не верю. Иначе вы бы уже давным-давно меня трахнули.

— Не бери меня на «слабо», девочка. Это плохо кончится. И прежде всего, для тебя.

Я зарычала. Не ожидала от себя такого, но да. Когда я услышала это, то издала какой-то полузвериный рык, вцепилась в его футболку пальцами, подтянулась всем телом и впилась зубами в его шею. Как же давно я это хотела!

Исаев ударил бедрами, вжимая в меня горячее и убедительное свидетельство своего желания.

— Чувствуешь? Разве так должны себя вести роботы?

Окончательно осмелев, я опустила руку и сжала его член через одежду.

— Пожалуйста… — пробормотала я. — Пожалуйста.

— Ты просишь трахнуть тебя?

Я закивала, окончательно теряя голову. Всем телом вжалась в его каменное тело, жалея о том, что на нас столько лишней одежды.

— При одном условии.

Его голос был низким, суровым, опасным. Мне бы бежать сломя голову, спасаться, оттолкнуть и освободиться, но я только сильнее повисла на нем, покрывая поцелуями шею и подбородок, до которых могла дотянуться без каблуков. Вжимаясь ноющей грудью в его грудь. Бедрами в его недостижимый член.

— Каком? — с трудом проговорила я, осознав, что он не двигался, потому что ждал от меня ответа.

— Ты уволена.

Я замерла, забыв, как дышать. А он, схватив меня за плечи, вдруг развернул к себе спиной, надавил на поясницу, побуждая опуститься. Грудью ощутила холодное полированное дерево скамьи для порки.

А после услышала, как звякнула пряжка ремня.

***

Меня словно кипятком окатило. Я подумала, что он сейчас меня выпорет. За все издевательства, вольности, дерзости… И, может быть, потому что он чертов извращенец. Я ведь совсем не знаю этого человека.