Помощница палача
Шрифт:
Некоторое время ушло на получение вещей, обустройство в бараке и обед. Описывать его, пожалуй, не стану. Я никогда не отличалась особой изнеженностью и не имею особых кулинарных предпочтений, но здесь, думаю, мне вспомнятся кулинарные и кондитерские шедевры тети Милы не раз и не два.
После обеда женщина по имени Валентина проводила меня в сувенирную мастерскую. Это было небольшое помещение, почти полностью занятое стеллажами с заготовками и готовыми изделиями, а также широкими столами. За столами, под ярким светом настольных ламп работали несколько девушек. Одни расписывали цветными красками деревянных матрешек
– Это ненадолго, – усмехаясь, пояснила девушка в темном платке, что сидела ближе к двери, – сейчас лес распилят на заготовки, и несколько часов будет тихо.
– Девочки, – перекрикивая визг станка, сказала Валентина, – знакомьтесь, это Евгения. Она будет работать с вами подмастерьем. Пусть кто-нибудь возьмет ее в обучение.
– А как же нормы выработки?
– Первое время у нее норм не будет. Также норма значительно снижается для учителя. Это распоряжение Петровичей.
– А, блатная, – протянул кто-то из глубины помещения.
– Красивая, – ответил другой голос, словно соглашаясь. И как будто это определение в комплекте с предыдущей репликой все поясняло.
– Значит, я пойду, – сказала Валентина, – кто учить-то возьмется?
– Я! – выкрикнула женщина в синей косынке. – Ты проходи, Женя, мы не кусаемся. Меня Ольгой кличут. Ты рисовала когда-нибудь?
– Да так, ничего выдающегося – «но я охраняла популярную художницу с настоящим талантом», – хотелось мне добавить, но, разумеется, пришлось смолчать, – я умею грунтовать полотно и работать по трафарету или шаблону.
– Значит, совсем бесполезной уже не будешь. – Мне показалось, что Ольга выдохнула с облегчением.
До семи вечера я находилась в мастерской. Когда стих визг столярного станка, стало намного тише. Но девушки еще какое-то время работали молча. Потом немного освоились, привыкли к моему присутствию и начали потихоньку разговаривать. Но много мне узнать не удалось. Мы познакомились, то есть девушки по очереди назвали свои имена. Рассказали, что они из разных отрядов. Ведь в эту мастерскую попадали лишь те, кто раньше учился в художественной школе или просто умел хорошо, талантливо рисовать. Я предпочла пропустить явный намек мимо ушей, не стоит обострять отношения без особой надобности. Даже учитывая, что я здесь временно.
Главного мне выяснить пока не удалось, я по-прежнему не знала, попала ли в один барак с Алиной и удалось ли Генке это устроить. Судя по всему, Алина работает в другом месте, если она и живет не рядом, общение с ней будет весьма затруднительно. Тогда, полагаю, мне придется предпринять какие-то шаги, чтобы изменить существующее положение вещей. Но планировать это было преждевременно.
Также я пока не вышла на контакт, организованный полковником. Но торопиться с этим тоже не стоило. Мы заранее договорились, что тот контакт будет на экстренный случай, и я воспользуюсь им, только если не будет другого выхода.
После окончания рабочей смены все отправились в свои бараки или в столовую. Принимать пищу здесь было принято вместе со всем отрядом, а поскольку столовая была не так уж и велика, помещалось в ней только по четыре отряда за один раз. Ели здесь посменно, и времени на
Многие женщины здесь носили платки или косынки темных тонов, и почти каждая из них во время еды низко опускала голову. Поэтому ни во время обеда, ни во время ужина мне не удалось высмотреть среди присутствующих Алину.
Ее я увидела лишь в бараке и, честно сказать, сразу не узнала. Генка показывал мне снимки Алины, которые не отличались особым качеством. Но с них смотрела стройная, если не сказать щуплая девушка невысокого роста, блондинка с яркими голубыми глазами. Модная стрижка, умеренный макияж, приятные черты лица. Возможно, губы слегка тонковаты, но это ее не портило. Пожалуй, внешне Алина очень походила на свою бабушку в молодости, и ее можно было назвать хорошенькой, даже красивой.
Теперь же Алина сильно изменилась. Жуткая роба, ни следа косметики или прически, уродливая косынка на голове, излишне бледное лицо, затравленный взгляд лихорадочно блестящих глаз. На тонкой шее, чуть пониже ключицы, отчетливо виден наполовину сошедший синяк, на кисти свежий кровоподтек. Значит, Алина или невероятно неуклюжая особа, или ее достаточно сильно прессуют в заключении. Теперь остается только понаблюдать и узнать, кто именно: представители администрации или другие заключенные. Разумеется, выходить на контакт с девушкой я не торопилась. Не стоит бросаться к ней с места в карьер и заявлять, что я прибыла с миссией спасения. Это прозвучит глупо и неизбежно будет воспринято скептически. Поэтому я пока наблюдала, очень осторожно, чтобы ничем не выдать своей заинтересованности.
После ужина женщины занимались своими делами и готовились к отбою. Кто-то торопливо писал письма родным, кто-то собирался постирать свои вещи или занимался другими бытовыми делами. Алина улеглась на свою постель прямо поверх одеяла, уставилась в одну точку и не двигалась. Я даже начала подозревать, что она уснула. Но как только кто-то сказал, что в душе дали горячую воду, Алина резво поднялась с кровати и направилась к шкафчикам, в которых хранились личные вещи, в основном всякие мелочи. Достала из своего пакет с принадлежностями для купания и полотенцем и немедленно вышла за дверь.
– Я еще не до конца знаю, что здесь где, – обратилась я к девушке, которая, взяв небольшой пакет, двинулась в сторону выхода, – можно и мне в душ? Я Женя, кстати.
– Я Марина, и, разумеется, ты можешь пойти. Только не копайся долго. Горячая вода здесь редкость, да и пропасть может практически в любой момент.
– Холодной водой меня не испугаешь. Знаешь, я после СИЗО, потом изолятор. Так что еще чуть-чуть, и буду готова мыться в луже.
Девушка хмыкнула.
– Понимаю, но все равно поторопись.
В душе столпилось много народу, в помещении витал теплый пар. Чтобы не терять времени зря, многие раздевались, прямо стоя в очереди, или расстегивали одежду, чтобы сбросить ее практически в одну секунду. Алина ушла намного раньше, чем мы с Мариной, и теперь была впереди. Время шло, очередь продвигалась медленно. Счастливиц, что пришли первые, одергивали грубоватыми комментариями, чтобы мылись быстрее и не копались, нежась под горячими струями воды. Но очередь все равно двигалась медленно, словно неохотно.