Помощники
Шрифт:
— Толька, не смей! — кричали они. — Хочешь, чтобы крушение было?!
Ребята стаскивали с пустырей всё, что казалось им подозрительным. Один старый погреб был уже почти завален.
Потом уставшие, разморённые работой и жарким днём, они всей гурьбой присели отдохнуть в тени ещё уцелевшего одинокого тополя.
Перебирая жиденькую косичку, одна девочка пошепталась со своей подружкой и громко сказала:
— Мы с Леной чисто-чисто подметём свою улицу, чтобы на неё легко-легко набежала вода. У меня сестра песню сочинила… не сочинила, а по-своему переделала… — И тоненьким голоском тихо
Ребята сидели, слушали песню и представляли себе, как набегают сюда эти голубые волны с белыми пенистыми гребешками и с шумом ударяются о берега. А над бывшим городом кружатся чайки и плывёт по этой вот улице большой-большой пароход.
4. ДЛЯ МОРЯ
В этот день Павлик подружился ещё с одним мальчиком, пятилетним Шуриком. Они решили всегда быть вместе. Наверно, так бы оно и случилось, если бы мать не позвала Шурика обедать. Да и Павлику тоже захотелось есть. Пришлось уходить домой, в Порт-город.
Увидев, что Шурик испачкал рубашку, мать прикрикнула на него и не позволила никуда уходить, а сама вскоре после обеда ушла. Шурик уныло смотрел на улицу. Там были пустыри, потому что многие дома уже перевезли. Чтобы хоть немного развлечь себя, Шурик хотел было заплакать, но передумал, вспомнив, что он остался дома один и никто его не услышит.
В доме было всё непривычно, как у чужих. Одна комната стала совсем пустой, а вынесенные из неё вещи находились в сенях. Шурик знал, что их дом тоже скоро станут ломать, но ещё ни вчера, ни даже сегодня утром он не задумывался над тем, что здесь будет. Говорили, что вода разольётся, — ну, и пусть разливается. Самое интересное будет, когда он сядет на машину и куда-то поедет. Хорошо бы куда-нибудь далеко-далеко!
Нет, далеко не надо. Здесь море будет! Можно наделать из газет много-много корабликов и пускать их плавать по новому морю, по этой вот улице.
Только Павлик и другие ребята говорят, что от мела вода будет белой, и поэтому надо весь мел убрать.
Конечно, убрать! Когда мама, например, чистит зубы, вон какая белая бывает вода, потому что зубной порошок делается из мела. Это сам папа сказал.
К Первому мая, когда белили печку, у них было целое ведро разведённого мела.
Шурик стоял в пустой комнате и смотрел на печку. Она выделялась своей белизной. Лишь около топки было слегка закопчённое пятно.
Скоро этот дом разберут и брёвна увезут на машине, а печку просто сломают. Она так и останется тут, а на ней — мел! Шурик неприязненно посмотрел на неё.
— Сажей надо всю тебя вымазать, тогда ты белой не будешь, — угрожающе сказал он.
Сажи у них в доме не было. Но в кухне, в старом чугунном котле, накрытом треснутой сковородой, хранился запас углей. Шурик побежал в кухню, ухватился рукой за край котла и, гремя им по полу, поволок за собой в опустевшую комнату.
Угли с хрустом крошились под его пальцами. На печке появлялось всё больше жирных чёрных полос. Они соединялись одна с другой, ширились и росли. Шурик притащил из кухни табуретку, залез на неё и стал старательно чертить углём под блестящей медной крышечкой отдушины. Тут на пороге появилась мать.
— Что это? — ахнула она.
Он невольно вздрогнул от внезапного окрика. Увлечённый своей работой, Шурик не слышал её шагов.
— Ты что делаешь?.. Что это значит?.. — повторяла она.
— А ты, что ли, не видишь? — сказал он. — Печку зачирикиваю.
— Зачем?
Но, сколько Шурик ни старался ей объяснить, почему нельзя оставлять печку белой, она так ничего и не поняла. Накричала на него и даже шлёпнула.
Шурику не было больно, но он всё же счёл нужным скорее и как можно громче зареветь.
— Придёт отец, он тебя наставит на ум, — строго говорила мать.
— Ничего не наставит, — всхлипывая, отвечал Шурик. — Я ему сам скажу, что для моря хотел.
Вернулся отец домой, узнал обо всём, засмеялся и, посадив Шурика к себе на колени, спросил:
— Вы, значит, хотите, чтобы море светлое было, с прозрачной чистой водой?
— Ну да, — сказал Шурик. — Мы для этого и работали.
5. РЫБНАЯ ЛОВЛЯ
Хорошо умел читать только Вовка, потому что он научился этому в первом классе. Павлик тоже мог читать, но только короткие слова. Длинные у него почему-то не складывались, и он пропускал их. А Шурик, Алик и Минька были совсем неграмотными. Умели только рассматривать картинки.
Ребята сидели в тени школьного палисадника, и Вовка читал им вслух сказку о том, как вздуется бурливое море, хлынет на берег волна и выйдут из неё тридцать три богатыря.
— А ты знаешь, про кого это написано? — спросил Павлик и сам же ответил: — Про водолазов.
Конечно, про них. Он два дня назад видел, как около пристани водолазы выходили из воды, поблёскивая на солнце медными шлемами. И, представив себе, как они ходили по волжскому дну, Павлик- радостно удивился мелькнувшей у него мысли.
— А ведь мы тоже здесь по дну ходим! По морскому даже! — с гордостью добавил он. И предложил, глядя на всех загоревшимися глазами — Давайте так сделаем… Когда вода начнёт подниматься и выходить из берегов, мы во что-нибудь нарядимся как богатыри. А ты, Вовка, Черномором будешь. Хотите так? — нетерпеливо спрашивал он.
— Хотим, хотим! — восторженно захлопал Шурик в ладоши.
Вовка прищурил глаза: должно быть, и ему показалась заманчивой эта мысль — целый богатырский отряд поведёт он за собой, будто бы выйдя с ним из морской белой пены.
Смущало только — как быть с девчонками? Они тоже ведь захотят.
— Ну и пусть, — сказал Павлик. — А они богатырками будут. Мы же вместе с ними морское дно очищали и город будем переносить. Школу вот.
Чтобы загладить свою вину за испорченный мел, Юрка договорился с матерью и с самим школьным завхозом Николаем Андреевичем о том, что ребята тоже будут принимать участие в переноске школы на новое место.
Отец Павлика, работавший шофёром, должен был завтра с утра перевозить на своей машине парты и другое школьное имущество.