Понедельник - день тяжелый. Вопросов больше нет (сборник)
Шрифт:
— Что вы, — попробовала я вступиться за врачей, но Мария Захаровна даже обиделась.
— Не верите? Не дай бог вам самой попасть к нашим невеждам. Сейчас многие от переутомления, от разных неприятностей впадают в летаргический сон, а наши врачи не могут, а скорее всего, не хотят разобраться…
К счастью, в столовую вошли Иван Петрович с Алешей и высокий, плечистый парень, очень похожий на Ивана Петровича, с такими же сросшимися бровями. Он с любопытством глянул на меня, а на мать даже не посмотрел, словно ее тут не было. А она вскочила, жалко заулыбалась:
— Садись, Костенька, голодный, наверное…
Иван Петрович
— Ну вот и потомство мое явилось. Познакомься, Костя, это твои дядя Алеша и тетя Лида…
Тогда я, конечно, не могла предполагать, что с моим племянником по мужу Константином Шебалиным мне придется встречаться в обстановке отнюдь не семейной и вопросы решать далеко не родственные…
Когда меня избрали секретарем райкома партии, Иван Петрович резко изменил свое отношение ко мне. Я всем своим существом почувствовала, что он меня не просто не любит — ненавидит. Внешне он стал любезнее, внимательнее. Однажды — раньше с ним такого никогда не случалось — пришел к нам с букетом цветов. Он старался показаться веселым, добрым, а глаза у него были злые. Он подал мне букет и сказал:
— Нашему вождю и учителю в районном масштабе.
Мне очень хотелось ответить ему дерзостью — на языке так и вертелось: «От бывшего областного…» или еще что-нибудь в этом роде, но я поборола себя и вежливо поблагодарила:
— Спасибо!..
И сама похвалила себя за выдержку. «Молодец, Лидка, — сказала я себе. — Молодец!»
Именно в этот приход Иван Петрович назвал меня жизнеутверждающей личностью, жизнелюбом. Мишка услышал и потом поплатился за это тройкой по сочинению.
Секретарем райкома я работаю около года. Два месяца была вторым, а после того, как нашего Виктора Павловича взяли на работу в Центральный Комитет, я стала первым секретарем.
Помню, как перед нашей районной конференцией меня пригласили в городской комитет. Об этом приглашении мне сообщил секретарь парткома нашего министерства Александр Ермолаевич. После заседания парткома он задержал меня и сказал:
— Тебя завтра просят зайти в горком. Ровно в десять. Не опаздывай.
В парткоме я занималась пропагандой и агитацией. Я часто бывала в нашем райкоме, мне случалось бывать на разных заседаниях и в горкоме, но с секретарем горкома мне разговаривать не приходилось.
Откровенно сказать, я немножечко, чуть-чуть испугалась этого приглашения, и у меня невольно вырвалось:
— Зачем это я понадобилась?
Александр Ермолаевич улыбнулся и коротко ответил!
— Не знаю… Скажут, не волнуйся.
По его лицу я поняла, что он отлично знает, зачем меня вызывают к секретарю, но не может мне об этом сказать. Тогда для того чтобы хоть немного успокоить себя, я спросила:
— За хорошим вызывают или нагоняй?
Александр Ермолаевич засмеялся весело и искренне, и я немного успокоилась.
Дома Алеша предположил:
— Наверное, снова в какую-нибудь делегацию за рубеж…
Разговор с секретарем горкома я запомнила очень хорошо. Сначала я отказывалась, говорила, что не справлюсь. Помню, я сказала примерно так: «Это не женское дело». Секретарь улыбнулся и шутливо ответил, что если исходить из правил грамматики, то партийная работа женского рода. Я возразила, что любая работа — женского рода…
Он снова пошутил: «Это, наверное, идет из древности, когда мужчины считали всякую
Потом я сказала, что я никогда не была секретарем райкома. Секретарь шепотом спросил меня, умею ли я хранить секреты. Я подумала и ответила, что, наверное, умею. Тогда секретарь так же тихо сказал:
— Между нами, я секретарь горкома тоже в первый раз, — весело, чуть с хитринкой улыбнулся и добавил: — Я то же самое говорил — как же так, в первый раз. А мне ответили — что-то мы не видели, чтобы люди сразу рождались секретарями…
Потом мы долго беседовали о моей будущей работе, о нашем районе и вообще о партийной работе. Секретарь посмотрел на свои часы и сказал:
— Когда часы на руке, их не замечаешь, хотя смотришь на них по многу раз в день. А когда их нет — сразу чего-то не хватает — очень важного, нужного. Вот так и партийная работа: когда она есть — ее иногда не замечают, так, дескать, и положено. А если ее нет — сразу замечают: как же так? Почему нет?
К концу беседы в кабинет вошел первый секретарь нашего райкома Виктор Павлович. Он вопросительно посмотрел на секретаря горкома, тот улыбнулся ему:
— Сосватали!
Виктор Павлович подал мне руку и очень серьезно сказал:
— Прекрасно… Вот если выберут нас, будем работать вместе.
Рука у него большая, крепкая и теплая. И я совсем успокоилась.
А через два месяца Виктор Павлович уже работал в Центральном Комитете, а я стала первым секретарем нашего райкома.
Район у нас интересный. Вслух я об этом не говорю, неловко как-то, но иногда я думаю, что наш район в Москве самый интересный — у нас есть все, что хотите: промышленные предприятия, научно-исследовательские институты, министерства, комитеты, театры, высшие и средние учебные заведения, много школ, магазинов, столовых — всего не перечесть. Наш район носит имя старого коммуниста, великолепного, благородного человека, ученика Ленина, мужественного борца за дело рабочего класса. Кто-то из моих предшественников повесил в кабинете его портрет. Первое, что я вижу, когда вхожу утром, — обаятельную улыбку этого изумительного человека, и он словно говорит: «Доброе утро, товарищ секретарь!»
И я начинаю свой рабочий день в хорошем настроении.
Потом случается, и не редко, оно у меня портится — мне его портят другие люди, я порчу кому-то, но утро у меня всегда озарено светом лучистых, умных, добрых глаз.
Наш район! Когда-то я ходила по его улицам, пересекала его площадь и даже не думала, какой это район: Советский, Краснопресненский или Куйбышевский. Все это была для меня Москва. Просто Москва. А теперь я хожу по улицам нашего района с особым, новым для меня чувством и новыми мыслями. Бывало, я совершенно не замечала, когда из другого района попадала в наш, — Москва и все тут. А сейчас я точно знаю — вот эта улица уже наш район. И не просто улица, и не просто дома. Вот в этом сером, довольно-таки некрасивом доме, построенном в тридцатых годах, — научно-исследовательский институт, там секретарем партбюро Георгий Николаевич. У них недавно было очень важное собрание — коммунисты института решили поинтересоваться, как сотрудники, и в первую очередь члены партии, воспитывают своих детей. Ну и досталось же одному папаше — он не знал, что его сын уже второй месяц все школьные часы проводит то в кино, то в зоопарке. И неплохой паренек — всерьез увлекается зоологией…