Понимания Делания
Шрифт:
Суровой пронзительной молнией будет поражен всякий, замысливший чернь в отношении него. Любовь может принять обличие, затмевающее шквал шипящих проклятий средневековых шаманов, когда увечья и сама смерть встанут в один ряд насущного. Смешон театр церемониального вуду. Червь сам сожрет свою гниль. Помысливший наградит себя тенью невиданной, о которой нельзя гадать, но укол будет точным и сокрушительным. Заклинаю, лучше не приближайтесь с таким помыслами к явленному Свету. Солнце согревает, и оно же испепелит города в пустыни. Древнейшая первобытная осознанность Тела сочетает внутри так же и ярость истовую, что послана хранителем, но спит до востребованности своей. Сущность может растерзать сама себя, причинить любой урон. Люди могут не видеть того, но ведь я говорю вам прямо.
Так вот, вчера мне вновь довелось ощутить целостность своего самоощущения. Никакие деньги всего мира не могут дать такой наполненности подлинной сущности человеческой божественности, ведь никакого иного Бога нет, кроме этого первопричинного начала внутри каждого существа. Неодушевленность не препятствие и свое Предназначение испытывают любые предметы, имея при этом осознанность. Разница с человеком лишь в том, что самый скудный хромой ёжик недостижимо божественен в сравнении с самым развитым человеком, ибо лишен того самого живородящего внутреннего побоища, что кует Бога внутри. Природа уже есть Бог внутри себя, но человек не может удовлетвориться созерцанием этого проявления. В сущности, мы завидуем той безмятежности, что наблюдаем вокруг себя.
Это повсеместное принятие течения жизни и своего положения в мире, что даровано всему прочему по праву рождению, но так иронично укрыто от человека. Здесь сокрыто эволюционное назначение самого вида, наделенного ответственностью за всех прочих. В нас заложена одна тяжеловесная причина, толкающая в бездну бурлящего страха, порождающего новое качество сознания для тех, что уже не может иначе. Физис был встроен в каждого, но каждый никому не обязан, лишь себе одному. Для чистоты отношений, говоря с широчайшим охватом сути вещей – каждый обязан каждому именно тем, что мы едины в своем происхождении и назначении. Первая и Вторая точки роднят все сущее с самой Вселенной, если допустить ее присутствие.
Только заботят ли подобные вопросы кого-то еще кроме человека? И вот еще вопрос. Отчего тогда единицы находят в себе смелость такой озабоченности? Инфантильное сложение ответственности на кого угодно или всех разом загнало человека вровень с низшими видами, с той громогласной оговоркой, что лишь крайности едины. Этот тончайший нюанс сути вещей еще предстоит заслужить читателю своим потом исканий, но не удастся насладиться чужим суждением, пусть даже я сам несу его вам на пылающих ладонях. Уходит различие Первой и Второй точки, но там уже нет никакого смысла, нет вкуса, как нет красоты или уродства. Там просто смыкается любое естество, порождая собой нечто иное, что и познать не дано, а потому какое мне дело. Крайнюю Нищету может узреть лишь подлинно Богатый человек, но с колоссальнейшей оговоркой понимания глубинности этих простых слов. Мной они будут закованы в личину абсурда, как защитную пелену от невежественных рук случайного мытаря. Богатство образует священную простоту, которая есть и в осознанном благородном нищевании. Пожалуй, этот путь кратчайший, но и самый тернистый. Обрести Богатство через деньги можно ли? И да, и нет, но суть терзаний остается внутри Пути того странника, которому начерчено идти сквозь провокации сладострастия избыточного карнавала.
Мне уже нельзя уйти от сопоставления течений моего и моего Проводника. Как могло так статься, что бы мы встретились иначе, чем к пользе взаимного обогащения и явления результата людям вовне. Его Путь возродился через несметное беспричинное приращение денег, а мой – обрел обратную форму полного аскетизма, но что может более роднить, чем обратные крайности, ведь суть подлинного Богатства одна. С того мы можем понимать друг друга и без слов, что Деньги уже обрели свой статус с большой буквы вместо маленькой. Деньги теперь показали мне себя как эволюционный ключ к развертыванию существа, сокрытого в моих же дебрях самопознания. Вовсе нельзя отграничить Деньги от любого инструмента, посланного самому себе Идущим. Всяческая Боль, преодолеваемая, и сияющее счастье блестящей слезинки опутано этим явлением – Деньги.
«Деньги» значительно шире «денег», более широкого явления и помыслить сложно, ведь даже отсутствие или лишение «денег» входит в существо «Денег». Моя конструкция ряда мыслей связана все той же «защитой от дурака», где поверхностное прочтение заведет в тупик. А я тому всё и посвящаю, ведь осилит свой Путь один на миллион, а мои строки не могут быть вложены в руки случайному зрителю. Отсутствие денег составляет неимоверное несметное явление – Деньги, которые принимают облик рукотворного обожествителя для огранки уже и так редчайшего самородка. Это высшая награда тому, кто в силах удержать лезвие и размеренной походкой вразвалку продолжить свою поступь уже по его острию. Искать деньги – Враг, заслужить их полное отсутствие – Спаситель, тогда «деньги» уже покажут себя как «Деньги», но удержать и нести – есть почерк подлинного Мастера Последних Рубежей.
Некоторое время назад моё самоощущение стало несколько блеклым, я в некоторой мере уподобился восприятию из прежней жизни, когда весь эфир был заполнен житейскими обывательскими хлопотами. Не стану говорить, что в этом нет самобытности. Она там была, но не только она одна. Было подвешенным еще такое фоновое предвкушение, ожидание, и вытекающая из того лирическая грустинка от досады неимения удовлетворения. Единожды вкусив, Тело начинает знать то насыщение от собственного внутреннего танца. Пусть с течением времени, ты принимаешь иной ход событий, зная, что каждое мгновение приносит с собой расставание, но где-то неподалеку пульсирует желание нового погружения. Каким же бедным становится жизнь без таких периодов, которые привносят с собой таинство индивидуализма именно меня.
В этом укрыто и безбрежное поле самодостаточности, когда действуя изнутри текущего Предназначения Творцу вовсе нет дела до всего внешнего. Жизнь течет сама по себе, даже если бы мне довелось бездействовать в томительном изнуряющем ожидании применения себя. Это такое специфическое чувство, далекое от повседневного наполнения, ведь это ожидание неведомости без самого ожидания. В сущности, принятие это тоже ожидание именно в такой форме, о которой мне хочется сейчас вести речь. Принятие течения жизни, как принятие самого себя есть высшая награда, которая имеет в себе разные вещи. Уму свойственно раскрашивать такие дары в понятные краски, где блеск веселья неизменно вкуснее теневой лирики меланхолии. Только с опытом появляется искренняя радость от проживания того, что уготовано в моменте. Если это пустота вакуума, значит, красота сейчас заключена в нем, и если ничего не происходит, то прелесть – в безмолвии. Когда приходит череда событиям, то следует найти былое рвение и открытость откликаться на шум, даже если уже так свыкся со звенящей тишиной.
Вспоминаются расхожие слова, которыми советуют отказываться от парадигмы мышления вместе с различными шаблонами реакций, поведения и суждений, но шаг за шагом наблюдаю за собой, что это не так просто. Если вообще имеет место. Стирая в себе некоторую принадлежность во взглядах, мы рисуем новый шарж, который в моменте кажется нам благостью. В ряде случаев этот мотив может быть даже враждебным прошлому, тогда перемены влекут противопоставление старому, но это становится врагом принятия. Вовсе нельзя говорить о принятии себя, если обнаруживаешь внутри враждебность любых вещей, даже самых малых.
Мы сами окрашиваем свои стены, равно как сами выбираем тона и размываем переходы между оттенками. Мы вольны небрежно махнуть кистью и поверх черного тиснуть ярко красную палитру, но к чему иллюзии? Что станет с чужеродием при смене одного лишь названия? Помните, что если «страх» заменить «медвежонка», то реакция останется, и мы продолжим бояться «медвежонка», как и прежний «страх». В то же время благоденствию и гармонии нет дела до цветов облачения, все дело в существе пониманий. Если я люблю, то люблю уродство ровно так же, что и красоту, ибо нет различий в том, что вовне меня, ведь свет идет изнутри. Любовь это не то, что где-то, но то, что именно составляет моё существо. Когда Любовь есть я, то всё снаружи будет облечено в мои тона, каким бы оно ни казалось прочим людям. Моя Любовь не знает границ и воплощений, но проявляет себя безусловно.