Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

Меняйлов Алексей

Обстоятельство — одно-единственное! — вызвавшее «временное умопомрачение», достойно рассмотрения.

Пилат сказал Ему: чт`о есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нём;

Есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?

Иоан. 18:38, 39

Итак, префект сидит на судейском месте, на него снизу смотрит народ, имперские чиновники, иудейские священники, легионеры, мытари.

Префект веско говорит: невиновен!

Но вскоре — очевидно, не позднее

чем через несколько секунд, ведь судейское место покинуть он не успел — префект предлагает толпе просить Иисусу амнистии. Амнистируют же только преступников, чья вина полностью доказана. Иными словами, призыв к амнистии подразумевает по меньшей мере косвенное признание подозреваемого виновным. Что же получается: с судейского места, где каждое слово должно быть твёрдо (если «да», то «да», а если «нет», то «нет»), выносятся противоположные определения?

Могли ли противоположные определения быть произнесены слитно? Без некоего события, пусть временно, но перевернувшего весь эмоциональный строй души наместника?

Правильно, не могли.

Следовательно, между судебными определениями 38-го и 39-го стихов что-то произошло. Нечто для Пилата чрезвычайно значимое, раз он на судейском месте совершает недопустимое не только по сути — это не редкость! — но и по форме. Кстати, это нарушение незыблемости судебного решения — ещё одно преступление против формального принципа власти, в том числе против императора Тибериялично.

Итак, какое событие?

На Пилата повлияли бесноватые вопли «избранного народа»?

Да, вопли были.

Но, судя по текстам всех субъевангелий, подействовали на Понтия Пилата вовсе не вопли — ведь и после первого определения о невиновности Христа некрофилы выразили своё недовольство, и после второго скандировали с тем же смыслом, а в конце, уже после приговора, префект умыл руки — что было, по меньшей мере, четвёртой демонстрацией мнения Пилата о невиновности Иисуса. Было и пятое, косвенное: Пилат отстаивал двусмысленную надпись на кресте—«Царь Иудейский» (см. главу «Тайна „Царя Иудейского”»).

Итак, какое на Пилата воздействие определило временное отступление его от истины? Что столь верноподданнически не замечают ни богословы, ни читатели Евангелий, ни даже русские писатели?

…жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.

Матф. 27:19

Скажите, а в какой именно момент жена префекта «вкрутила» мужу про своё сновидение как последнюю инстанцию истины?

До начала суда?

Нет.

Может быть, она вмешалась сразу после того, как Пилат отправил Иисуса к Ироду? Ведь появилось время поговорить — очень удобное, муж уже сосредоточился на проблеме. Почему бы не подойти, не поговорить с ним? Не проснулась? Рано? Но ведь толпа вопила так, что можно было пробудить и мёртвого. Да, можно было потом опять заснуть. Теоретически. Но на практике часто не засыпают и после обычных утренних шарканий метлы дворника, а тут — скандирование. Тем более невозможно было заснуть сновидице, получившей указание свыше о необходимости спасти Великого Праведника — если действительно было сновидение.

Был для префектессы и ещё один удобный момент поговорить с мужем: во время бичевания и приготовления к нему. Однако ж и во время бичевания префектесса не проявила своей предполагаемой святости.

Итак, времени и удобных случаев поговорить с мужем у префектессы было предостаточно. Таким образом, одно только столь позднее вмешательство давным-давно проснувшейся сновидицы подозрительно — если она действительно, как нам то внушают, Иисуса хотела защитить. Систематическое невмешательство властительницы уже говорит о том, что, выражаясь библейским языком, дышала она отнюдь не желанием защитить Иисуса. (В главе «Тайное Знание, открываемое черезспиру» будет приведено доказательство активнейшего участия жены Пилата в Аресте, доказательство, не требующее того уровня знания жизни, на котором уверенно руководствуются принципом «психологическая достоверность». Но путь «психологическая достоверность» много интересней, да и для жизни полезней.)

А обстоятельства, при которых она всё-таки вмешалась, развеивают последние сомнения.

Итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтоб я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?

Ибо знал, что предали Его из зависти.

Между тем, как сидел он на судейском месте, ЖЕНА его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.

(Но) Плюс к тому и первосвященники и старейшины возбудили народ просить Варавву, а Иисуса погубить. ‹Иными словами: «И это на фоне давящих первосвященников, старейшин и толпы». — А.М. ›

Тогда правитель спросил их: кого из двух хотите, чтоб я отпустил вам? Они сказали: Варавву.

Матф. 27:17–21

Вот, оказывается, кто кратковременно помутил рассудок Пилата, в результате чего он предал Истину распятию! ЖЕНА!

Здесь текст отчётливо организован по принципам покадрово-монтажного стиля, который может ввести в заблуждение только не желающих развивать в себе критическое мышление (не любящих ни правды, ни Истины).

«Что получилось, того и добивались» — это известный принцип разоблачения тайных помыслов «влиятельных благодетелей», у которых якобы «не получилось, как хотелось».

Итак, патрицианкой, по рождению знакомой со всеми тонкостями управления, момент был выбран критический: толпа скандирует—«Варавву!», первосвященники надуты, легионеры настроены против Мыслителя, однако Копьеносец в Пилате держится и уже в третий раз возвещает — окончательно! — что Иисус невиновен. Суд завершится через несколько секунд — как только префект поднимется с судейского места!

Тут-то «сновидица» и вмешивается.

И выведенный из себя префект, поднимаясь, сказал: «виновен».