Попаданцы в стране царя Петра
Шрифт:
Глава города, на следующий день после эпопеи с заложниками выступил в очередной раз по городскому телевидению и пообещал, что власти сделают все, чтобы подобные нападения больше не повторились. Он рассказал, что на границах оборудуются заставы, а пограничники уже приступили к охране зоны Переноса. Потом выступили бывшие рабы кочевников со страшными, ужаснувшими горожан рассказами об издевательствах, которым их подвергли. Если и были желающие бежать из города или, идти просвещать окружающие народы, то теперь они исчезли. Положение с обеспечением едой и промышленными товарами горожан несмотря на введение карточек, ухудшилось. Люди не роптали, понимая, что до нового урожая еду необходимо экономить. Мелкие продовольственные магазины, киоски и большая часть промтоварных, от электроники до автомобильных, закрылись. С оптовых баз им перестали отпускать товары. Крупные магазины продолжали торговать в прежнем режиме, но прилавки стояли полупустые, а ассортимент товаров катастрофически ужался. Впрочем, по нормам, пусть и весьма скромным, горожане продолжали покупать хлеб, крупы, мясные и молочные и другие продукты. Хотя никто и не голодал, но холодильники в домах стояли полупустые. Зато предложений работы стало море. Каждый день по единственному каналу телевидения и городскому радио зазывали работать на заводы и
Много о дикарской сущности и ужасных обычаях окружающего город кочевников рассказали 'переговорщики', выступившие по городскому телевидению. Их набрали из горожан татарской или башкирской национальности, знающих язык. Переодевшись в пестрые халаты и шаровары, они в сопровождении военных на бронемашинах отправились на переговоры с проживающими в окрестностях кочевниками. Дары местным - пустые пластиковые емкости, разноцветные бусы и ширпотреб из магазина Подарки, пошли на ура, а за городские товары удалось купить немалые стада овец, коров и лошадей которых тут же загнали на мясокомбинат и договориться о продолжении торговли. И хотя посланники горожан категорически отказались платить за землю, занятую городом, но дело в большинстве случаев удалось решить миром, лишь пара кочевых родов оказались настолько глупы, что попытались захватить посланцев города. С этими поступили так же, как с стойбищем, напавшем на село горожан. Людей пленили, дома разорили, а скот угнали в город.
Время шло, сила, перебросившая город в семнадцатый век никак себя не проявляла и люди начали привыкать к мысли, что всю оставшуюся жизнь они проведут в прошлом и никогда не увидят родных и друзей, оставшихся за непроницаемой стеной времени в далеком двадцать первом веке. В положенное время отшумел первомайский праздник с традиционной демонстрацией по главной улице города студентов и пестро одетых школьников. Хотя объединенный горсовет, в который теперь входили и сельские депутаты от перенесенных вместе с городом деревень, постановлением сократил праздничные дни на 9 и 1 мая до одного, это не уменьшило энтузиазма горожан. Растерянно притихший город, понемногу оправился. Первоначальный шок после переноса вскоре прошел. Раз даже праздники проходят, значит не все так плохо! Общим настроением горожан стало - А хрен вам! Вопреки всему мы будем здесь жить, рожать детей и лишь от нас самих зависит как мы будем жить дальше. Жизнь продолжается, не мы, а мир прогнется под нас! После обеда улицы опустели, в городе остались только немощные старики. Власти, не скупясь, раздали всем желающим под посадки по десять соток. Горожане, воспользовавшись солнечной и теплой погодой, потянулись с ведрами и инструментом за город. Полураздетые владельцы садовых участков, согнувшись над землей, спешили посадить картошку и овощи.
На 9 мая перед собравшимися со всего города жителями мимо здании мэрии отгрохотал по улице Советской традиционный военный парад. Первыми, открывая шествие и обдавая толпы легко одетых-день выдался теплым горожан, бензиновым чадом, промчались раскрашенные вдоль корпуса полосами цветов георгиевской ленты три БТР-70. Испуганные стаи ворон слетели с деревьев в безоблачное небо, пронзительно закаркали. Даже без 14,5-мм пулемета КПВТ окрашенные в защитный цвет бронемашины выглядели внушительно и грозно. Вслед за ними звонко чеканя шаг по асфальту, прошли плотные коробки военных и милиции с оружием в руках, немного похуже прошли пожарные. Держать людей в форме, но без оружия слишком дорогое удовольствие и пожарным вместе с таможенниками и прочим 'погонам' выдали автоматы Ак-74. На их оснащении почти закончились не великие запасы автоматического оружия, найденные на складах воинских частей. Жители, пришедшие на парад, воодушевленные видом подтянутых защитников города, разразились громкими и восторженными криками. В заключение прошагала коробка разномастно вооруженных, от гладкоствола до охотничьего нарезного оружия, но все в штанах с лампасами, казаков. Это в далеком двадцать первом веке на Урале они, в отличие от той же Кубани, несмотря на государственную поддержку, были во многом ряженными. Все изменилось после Переноса. Записавшиеся в казачье войско теперь принимали присягу, получали на руки оружие, а вместе с ним и обязанность по защите города и, тех крупных деревень, которые решили не расселять. Впрочем, в каждой из них нашлись желающие стать казаками и организовать отряд самообороны. Именно из них укомплектовали охрану рыболовецких и охотничьих партий, отправившихся за мясом и рыбой за пределы перенесенной вместе с городом территории. Зверей в лесостепи, рыбы в озерах, во множестве расположенных южнее города было на неискушенный взгляд людей из двадцать первого века просто неимоверное количество. Партии привезли добычу в город и опять уехали за новой. Плотно забитые холодильники мясокомбината позволили продавать мясо и рыбу горожанам по двойной норме. Заработала восстановленная усилиями компьютерщиков локальная городская сеть. Исчезнувшая из магазинов офисная бумага, обратно так и не появилась, весь ее запас ушел в администрацию и компьютерщикам. Подобного качества бумага могла появиться лишь через много лет опытов. Дни и ночи компьютерщики копались в сети и распечатывали все, заслуживающее внимания от художественных книг до учебников.
Прошло двадцать дней после событий, кардинально перевернувших провинциальную и тихую жизнь горожан. Оленька, невеста Александра, неторопливо прогуливалась по дядиному дому, войдя в новую комнату, надолго замирала, словно в музее или волшебной сказке. Тетя Валя, дядина жена, ограничилась тем, что показала Оле ее комнату и, извинившись, что дела, и посоветовав самой изучить дом, уехала на машине. Оле лишь раз, почти год тому назад довелось побывать в доме, и то, дальше следующей комнаты после прихожей, их с мамой дядя не пустил. Дальних и бедных родственников он не особо жаловал, но поступить Оле в сельскохозяйственную академию все же помог. В доме красиво, богато, и безлюдно. За свою недолгую жизнь подобные интерьеры Оля видела лишь в импортных сериалах. Белоснежная стильная мебель, на стенах телевизоры метра полтора по диагонали, пол блестит иссиню черным керамогранитом. Окончательно ее добил обнаруженный в подвале небольшой, пять на пять метров покрытый снежно-белой плиткой не наполненный водой бассейн. Порывистый ветер качал ветками росших перед окнами яблонь и вишен, бросая причудливые тени по полу. Никого в доме. Лишь в кухне кто-то возился, оттуда слышался брязг посуды да негромко галдел телевизор. Когда девушка открыла дверь, манящий, аппетитный запах свежей выпечки ударил в ноздри. Любила девушка булочки, вот только редко могла их себе позволить, сохранять фигуру была важнее. Судорожно сглотнув слюну, она поздоровалась с повернувшейся на скрип двери от посыпанного мукой разделочного стола домработницей - средних лет женщиной в аккуратном передничке поверх простенького платья. Домработница, вежливо и безразлично улыбнувшись, представилась - Наталья Григорьевна. На предложение Оли помочь, женщина отчаянно замахала руками и слегка растерянным голосом, но категорически, отказалась. Пожав плечами, Оленька отправилась дальше осматривать дом. Больше никого она не нашла, лишь сидевший на стуле у двери, ведущей на выход охранник, здоровенный бугай в сером костюме, вежливым голосом попросил ее не выходить на улицу. Безразлично пожав плечами, девушка отправилась дальше. Обойдя наконец дом, Оля вернулась в выделенную ей гостевую. И эта комната по сравнению с ее маленькой 'детской' в отцовском доме, выглядела верхом роскоши. Темный паркетный пол, дизайнерская мебель. На ходу сбросив на пол забавные, в виде розовых пушистых мишек, тапочки, Оля с ногами забралась на черный кожаный диван. Включив дистанционником телевизор, счастливо вздохнула, такое богатство! И она будет здесь жить! Наконец-то ей повезло и, дядя обратил на нее внимание. Полузабытый боевик по телевизору Олю не заинтересовал и она, сделав звук по тише, задумалась, вспоминая события сегодняшнего дня...
День начался хуже некуда. После обеда она возвращалась из военкомата в снятую и проплаченную родителями до сентября комнату, на хорошеньком лице девушке застыло выражение полнейшего недоумения и настоящего шока. То, что парней, за исключением немногих счастливчиков-отличников, отчислив из студентов сельскохозяйственной академии и городских институтов, забрали в трудовую армию, она считала нормальным. Зачем городу сотни будущих юристов, менеджеров, агрономов и прочих? Тем более, что большинство студентов были иногородними и, в отсутствии содержавших их родителей, они и так не могли продолжать студенческую жизнь и вынуждены были искать работу. Теперь за это голова у них не болела. Ребят поселили в корпусах общежития бывшего технического училища и кормили за счет города в столовой. Будут трудится на стройках и одновременно получать какую-нибудь нужную городу профессию. Заодно и обучатся военному делу и после двух лет службы при желании смогут заключить контракт с городом и продолжить службу уже военным или, к примеру, милиционером. Но вот девушек призывать... слабый пол по глубокому убеждению Оли должен идти в армию лишь по собственному желанию. То, что и ее выгнали из сельхозакадемии, никак не влияло на мнение девушки. Не должны женщины служить по призыву и все! Да, она читала, что в Израиле даже девушки служат, но они же живут в России...или, по крайней мере, жили...
Когда вчера она обнаружила в почтовом ящике маленький безобидный клочок бумаги - повестку в военкомат, это повергло ее в шок и недоумение. С городской властью, показавшей, что, церемонится она не собирается, уже давно никто не пытался играть в прятки, а то мигом суд и залетишь в штрафники разбирать городскую свалку или на другую не менее приятную работу. Так что утром она вошла в здание городского военкомата. Старичок-дежурный на входе отобрал у нее повестку и направил на медкомиссию. Полдня она промаялась в длинных очередях с такими же, как она, недоумевающими девушками и, лишь к обеду зашла в кабинет к председателю военно-медицинской комиссии, сидевшему вместе с каким-то военкоматским чином. Миловидная женщина в докторском халате возрастом за сорок внимательно прочла заключения предыдущих врачей и вынесла вердикт - здорова. А сидевший с ней мужчина дал время на сборы до утра и приказал к восьми явиться с вещами в военкомат.
Все еще продолжая про себя возмущаться дурацким распоряжением властей, она обогнула большую лужу, расплывшуюся посреди тротуара и, повернула на улицу Советскую. Солнце пригревало, но холодный ветер заставлял зябко поднимать воротник плаща. Мимо стремительно проскочила легковушка с нелепой нашлепкой газогенератора, разбрызгав лужу и заставив Олю испуганно шарахнуться к стене ближайшего дома. Слава богу не забрызгал, а то стирать было проблематично, моющие средства почти исчезли из продажи. Сделанное уже здесь мыло хотя и приятно пахло хвоей, но его было мало, и оно совершенно не подходило для машинной стирки, а вручную стирать Оля не любила. Легковые автомобили с газогенераторами все чаще появлялись на улицах города. За сравнительно небольшую сумму их устанавливали в авторемонтных мастерских. До двухэтажного деревянного дома, где она снимала комнату, такие далеко не редкость в старинном уральском городке, оставалось пройти пару кварталов, когда перед ней затормозила иномарка. Из-за водительского места поднялся смутно знакомый мужчина, с худощавым, хищным лицом, слегка за тридцать и, опустив руки в карманы новенькой серой ветровки, встал у нее на пути.
Ясно, пытается познакомится с ней. Оля презрительно поджала пухлые губы, демонстративно не замечая нахала. Она на улицах не знакомится, не из таких! Еще выше подняв нос, она хотела обогнуть незнакомца, но не успела. Мужчина, раздвинув в вежливой улыбке тонкие, злые губы, произнес совершенно деловым тоном:
– Ольга Николаевна?
– Да, - девушка остановилась, взглянула на мужчину с удивлением, откуда он ее знает? Сколько она не напрягала память, но вспомнить собеседника не могла, но он все же ей кого-то напоминал. Тонкие дуги ее бровей вопросительно приподнялись.
– А Вы кто? Я вас не знаю!
– Я помощник Виктора Александровича Соловьева. Ваш двоюродный дядя хочет поговорить с Вами, секундочку, - мужчина вытащил из кармана коробочку мобильного телефона. Набрав какой-то номер и, дождавшись ответа, он произнес:
– Она здесь, - и передал трубку девушке.
– Здравствуй Оленька, - прозвучало в трубке. Голос дяди, после Переноса через день выступавшего по телевидению, она узнала сразу. От того что он ей предложил девушка вначале растерялась а затем едва скрывая радость, ответила согласием. Дядя сказал, что Оля осталась его единственной родственницей на всем белом свете. Они должны жить в одном доме и что он вместе с женой просит Олю переехать жить к ним. А мужчина, подошедший к ней, доверенное лицо дяди, он привезет ее домой. На слабые попытки девушки возразить, что она должна завтра явится в военкомат, дядя лишь хохотнул и заявил, что эту проблему он решит...