«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го
Шрифт:
Погода была мерзкая — ветер, непонятный то ли «густой» дождь, то ли жидкий снег, — неприятно. Людей на улице было мало. Да и кто в здравом рассудке, без крайней надобности, выйдет на улицу в такую погоду? Разве что извращенец какой-нибудь? Проходя мимо щита с закрепленными газетами, я мазнул по нему взглядом и встал как вкопанный. В первый момент подумал, что мне показалось. Подойдя ближе, перечитал. Нет. Все точно. Ай да товарищ Сталин! В очередной раз убедился, что этот лидер нашей страны достоин своей славы! На развороте «Правды» за 1 октября напечатан некролог Н.С. Хрущева. Судя по нему, «проклятые немецко-фашистские захватчики вырвали из жизни продолжателя дела Ленина — Сталина» и т. д. и т. п.
Да-а-а-а. А я, дурак, думал, арестуют и т. д. А решили-то
Настроение начало карабкаться в гору, поэтому зашел в кабинет с довольной улыбкой. Настроение не испортил даже Яша, начавший что-то бубнить про время и работу. Получив у Мартынова свою порцию очередных донесений, уселся работать. М-да. Сплошная рутина. Ничего интересного, банальные доносы. Причем многие написаны так называемой «интеллигенцией». У работяг все просто: «Всем дали сапоги, мне не дали сапоги. Петров ругал Советскую власть, прошу дать мне сапоги». У «интелей» по-другому. Умно. Но суть та же. Только речь не о сапогах, а о квартирах, должностях. Читаю все это и вспоминаю борцов со «сталинским наследием». Дай им волю, так же закидывали бы доносами, только на тех, кто против демократии. Противно. Ладно, черт с ними! Лучше напишу «служебку» Мартынову. Испортив кучу бумаги, наконец «разродился» и побрел к начальству. Как ни странно, Александр Николаевич оказался на месте. Увидев мою физиономию, он с видимой радостью отложил огромную папку в сторону и, махнув рукой, заявил:
— Садись, спаситель. От этих бумаг уже не соображаю ничего, хоть отвлекусь немного. С чем пришел?
— Да вот, Александр Николаевич. Служебную записку принес, почитайте.
Взяв мое творение, Мартынов быстро просмотрел его. Потом перечитал более внимательно и задумчиво уставился на стол:
— Значит, ты считаешь, что специалисты, проводившие осмотр места последних находок, могли что-то упустить? На чем основаны твои предположения?
— Они не знали, что и как искать.
— Хм. А ты, значит, знаешь? — Он, прищурившись, посмотрел на меня. — Не преувеличиваешь ли свои навыки, лейтенант?
— Никак нет, товарищ майор. Я считаю, что в интересах дела мне необходимо побывать на месте обнаружения последних находок. Вполне может оказаться так, что я что-то найду. В любом случае вреда от этого не будет.
— Не получится посмотреть, не получится… — Мартынов прикрыл глаза. — Там уже немцы. Так что, сам понимать должен.
— Понимаю, товарищ майор. Разрешите идти?
— Иди, иди, Андрей.
Вернувшись к себе, я задумался. А была ли вообще возможность толком осмотреть все в районе находок? Как-то неуверенно говорил про это Мартынов. Да что уж теперь, от всех этих мыслей никакого толку все равно нет. Значит, будем перебирать бумажки дальше. Незаметно для себя стал насвистывать какую-то мелодию и с удивлением узнал «Энигму». М-да, нашел где и, главное, что исполнять. «Чингисхана» мне только не хватало. Но до чего же привязчивый мотив: «Москау, Москау, закидаем бомбами». Пропою, и в камеру. М-да. Сейчас бы с Олеськой в постельку, но «она выполняет свою работу там, где нужно». Интересно, а сейчас бриллианты продаются? Ведь «лучшие друзья». Твою мать! Идиот!
Залетаю в кабинет Мартынова и вижу откровенное охреневание начальства! Ради одного этого стоило так бежать!
— Товарищ майор, скажите, а мы алмазы уже добываем в Якутии?
— К-ка-какие алмазы?
— Вспомнил я, товарищ майор! В Якутии было открыто наличие алмазов. А еще в Архангельской области, в Приморском и Мезенском районах! Вот!
Мартынов посмотрел на меня, потом от души матюгнулся:
— Твою мать! Специалисты! Про что только не спрашивали, а про такое ни один чудак на букву «М» не сообразил! Садись! И молчи!
После
— Товарищ нарком, майор Мартынов. От Стасова поступила важная информация, прошу срочно принять нас. Слушаюсь, товарищ нарком! — и уже мне: — Пошли, быстро!
У Берия мы задержались ненадолго. Едва вникнув в суть дела, он сразу отправил нас в знакомый подвал, куда через полчаса примчались «мозговеды» и еще какие-то взъерошенные дяди и тети. И опять — «ваши веки наливаются»…
Глава 20
Уже три дня меня пытают врачи со следователями. Блин, сами-то спят нормально, а я из камеры почти не вылезаю. Решили на второй круг пройтись по моим знаниям полезных ископаемых. А какие у меня знания? Да никакие! Но ведь тянут и тянут, когда же вытянут-то? Надоело, и устал от всего этого. А ничего не поделаешь. Мартынов, когда заходил на второй день, довольный был! И чему радуется? Лучше бы меня отсюда забрал, гад! И ведь понимаю, что так нужно, а «дерьмо» кипит! И ничего с собой поделать не могу! О, опять замок щелкает, и вот он, легок на помине! Товарищ майор, собственной персоной. Только счастья на лице нет, скорее наоборот.
— Александр Николаевич, что случилось? — От взгляда Мартынова, который он на меня бросил, мне аж не по себе стало.
— Случилось, Андрей, случилось. Пошли, хватит отдыхать. В кабинете расскажу.
Быстро поднялись в кабинет майора, где он меня и огорошил новостями:
— На, читай, — и протянул мне небольшой листок.
Оперативное донесение. Прочитав его, я, не веря своим глазам, уставился на Мартынова, потом опять в листок. Но такого не должно было быть! Как же так? А что дальше-то будет?! В донесении скупым канцелярским языком было сообщено, что в ночь на 26 октября в результате налета немецкой авиации на Ленинград погибли: генерал армии Жуков Г.К., секретарь ЦК ВКП(б), первый секретарь Ленинградского областного и городского Комитетов ВКП(б) Жданов А.А., генерал-лейтенант Хозин М.С. и еще двадцать имен.
— Это еще не все, Андрей. Вот еще «радость». — С этими словами Мартынов бросил передо мной еще листок. Из текста следовало, что в результате действий диверсионной группы немцев тяжело ранен командующий Южным фронтом генерал-полковник Черевиченко Я.Т., погибли начальник штаба ЮФ генерал-майор Антонов А.И. и еще десять командиров, сорок три красноармейца и семь сотрудников НКВД. Нападение производила группа из тридцати двух человек. Двадцать девять нападавших уничтожены, троих тяжелораненых взяли в плен.
Я сидел, как пришибленный. Ни хрена себе, помог своим! «Все расскажу, всем помогу!» Вот она, помощь в реале! Не будь меня, война шла бы своим чередом. А теперь? Жукова больше нет. Нет еще нескольких первоклассных военных. Нет Жданова. Допомогался, урод! Кто мне вообще сказал, что информация от меня принесет благо стране и поможет ей победить с меньшими жертвами?! Книги, прочитанные мной? Как сквозь вату, я слышал, что Мартынов мне что-то говорил, но ни самих слов, ни их смысла я не понимал. В какой-то момент я обнаружил себя в одиночестве, за столом в кабинете нашей группы, бессмысленно вертящим в руках свой пистолет. Может, шарахнуть себе в лоб, и все? Не будет никаких переживаний, никаких забот. Это же так просто, раз — и все! Дослав патрон, я поднес ТТ к лицу. С минуту поглядев в бездонное дуло, вдруг передернулся. А вот хренушки! Не стану я тварью, испугавшейся жизни, не стану! Что бы ни произошло, пройду свой путь до конца, как должно мужчине. Как хорошо, что никого из группы не было на месте! Опозорился бы до самого «не могу»! Окончательно придя в себя, я направился к командиру. Мартынов оказался на месте, что-то лихорадочно писал. Не отвлекаясь, махнул рукой, чтобы я садился. Минут через пять он закончил с писаниной и позвонил в канцелярию. Через несколько минут в дверь проскочил сержант-курьер с толстой тетрадью в руках, сделал в тетради какую-то запись, которую заверил Мартынов, и испарился, забрав писанину командира. Потянувшись до хруста в суставах, Александр Николаевич переключился на меня.