Попаданец в подарок для эльфийской принцессы
Шрифт:
Все же очень странно, зачем меня купила новая хозяйка, если все попытки понравиться ей тщетны. Конечно, я должен быть благодарен за то, что не попал на рынок. И тут невольно закралась надежда: может, она даст чуточку свободы, и я смогу начать здесь непривычную, но нормальную жизнь? Передо мною выбор: попытаться соблазнить девушку, стать ее наваждением, или попробовать забыть прошлое. Кажется, в любом случае госпожа Мэйри не собирается меня продавать или как-то по-другому избавляться. Но если я ошибся в предположениях, то это может очень дорого стоить…
А вдруг все получится? Жизнь может продлиться
Люди не показывают на меня пальцем, не насмехаются, возможно, с ними получится ужиться?
Хотя дети, конечно, показывали. «Смотри, эльф!» — вполголоса переговаривались две девочки, незаметно, по их мнению, меня рассматривая. Но маленьким человечкам это простительно.
А вот тот молодой мужчина, похоже, имел виды на хозяйку, иначе с чего бы так меня возненавидел? Этот человек, конечно, проблема. Другом мне он не станет. Я, впрочем, и не надеялся, и не искал здесь друзей. Но настроен он агрессивно. Интересно, что здесь будет за драку? А я терпеть эти выходки не буду, если он не успокоится!
Человек оказался упорным, а я решил не сдерживаться и драться в полную силу. Ожидаемо, я победил. Интересно, а он рассчитывал на другой исход?!
А потом все снова стало непонятно. После драки, после того, как мы ухитрились попасться хозяйке на глаза сразу после преступления, этот человек, Лекс, извинился.
Оказывается, он такой же не свободный, как я, и намного моложе, чем показался вначале. Люди живут меньше, стареют раньше, и считают себя такими взрослыми и мудрыми в своем юном возрасте! Похоже, это я уже смирился со своей жизнью, с тем, как она пройдет, а человек хотел чего-то другого, и теперь пробует на прочность тех, кого считает своими соперниками.
Но он извинился, и этим заработал мое уважение. Одно дело, когда в страхе склоняешься перед своим хозяином или перед военачальником победившей армии, и другое — когда просишь прощения за глупые выходки у такого же невольника, как ты сам.
Хотя, конечно, меня должно больше волновать отношение хозяйки, чем мнение другого раба. А хозяйка как раз велела прийти для разговора…
Мэйри
— Ты здесь скучаешь? — этими словами я встретила пришедшего эльфа. — Надо же, как я быстро порчу хорошо воспитанных мужчин! Знаешь, какая мысль мне пришла? Накажу вас обоих на главной площади, выпорю крапивой!
Его непроницаемо-красивое лицо исказилось вполне понятным испугом.
— И выпорола бы, честно говоря! Но вам здесь жить еще, дуралеи! — не смогла долго издеваться я. — Ладно, дам вам возможность тренироваться в свободное время. Будем считать, что я застала тренировку, а не выяснение отношений. А вы мерились… длиной мечей, скажем так. Поправь меня, если это не так.
— Все так, госпожа, — ответил эльф с каким-то необъяснимым достоинством. — Я старше, я сильнее — поверьте, я знаю, что говорю, госпожа — и я не должен был поддаваться на провокации. Я был виноват, когда в первый раз показал, что буду решать конфликты силой.
— Ах, так был еще первый раз! — «порадовалась» я. — Замечательно!
Эльф осторожно взглянул на меня, осознавая, что проговорился.
— В тот раз я был виноват, госпожа! — вскинулся он. — Мне не понравилось… как человек на меня смотрит! Я напал первым!
Молодец, находчивый! Немного зная Лекса, я приблизительно догадываюсь, как тот мог на нового парня посмотреть… эльфийского загадочного парня, которого притащила хозяйка лично!
— Прекрасное соревнование в благородстве! — оценила я. — Буду надеяться, что хотя бы польза от ваших занятий будет — научите друг друга новым приемам. Места у нас неспокойные, да и время сейчас опасное, обученные воины пригодятся.
— Наверное, учить Лекса все же будешь ты, — логично предположила я. — А теперь скажи, пожалуйста, как тебя с такими навыками занесло в гаремные умельцы?!
Да, я ударила по больному, но хочу узнать правду. Ну, либо то, что Тэйл выдаст за нее, ведь даже знаменитый ошейник не заставит человека говорить правду и не отфильтрует ложь.
Можно отменить приказ, можно не делать красавчику больно, не заставлять рассказывать весь его позор. Но все равно, рано или поздно, я должна это узнать. Пусть уж рассказывает сейчас.
— Подойди, — попросила, даже не приказала, я.
Тэйл приблизился, изящно опустился на колени. Я не стала приказывать: «Нет, встань, зачем на колени?!». Он высокий, мне так действительно удобнее смотреть на него и общаться. И он вовсе не выглядел запуганным рабом, передвигающимся исключительно на коленях и боящимся поднять глаза.
Эти невозможно-красивые зеленые глаза прямо взглянули на меня, потом он воспитанно отвел взгляд. Рассказывать ему явно не хотелось, но противоречить хозяйке не осмеливался.
А мне ни унижать, ни «пользоваться» им не хотелось, и не потому, что не красивый или не сексуальный. Наоборот, слишком красивый, такой, что больно глазам.
Я осторожно прикоснулась к смоляным вьющимся волосам, с удивлением почувствовав, что они мягкие, словно шкурка какого-нибудь драгоценного пушного зверя. И Тэйл, точно как дикий зверек, обессилевший от голода или раны, смотрел с затаенным страхом и бессильной обреченностью. Странно, а ведь этот красавец совсем недавно пытался соблазнить меня экзотическими танцами! Но, видно, тогда он был полностью в роли, а сейчас — настоящий, или просто снявший одну из масок.
— Ну? — Я положила руки ему на плечи, немного надавила, и Тэйл вздохнул, облокотившись на мои колени и спрятав лицо.
— Была война между несколькими домами, — начал он, немного глухо из-за того, что так и не поднял голову. Я снова погладила его по волосам, чуть помассировала напрягшиеся плечи.
Либо он — гениальный актер, либо настолько устал так жить, что я просто подвернулась в нужный момент, и услышу правду.
— Мы проиграли, — продолжил Тэйл, — потому что им помогал предатель. Не важно уже, кто это, все равно его кара настигла. Но я не погиб в бою, был ранен и не смог защитить женщин, которые попали в плен. Чтобы мои родственницы не стали рабынями, я согласился добровольно исполнять все, что победители пожелают. Потом я пожалел, но было уже все равно. Ни чести, ни репутации у меня не осталось, и нарушить обещание я тоже не мог. Вот и все.