Попаданка для Наместника Смерти
Шрифт:
Я посмотрела на разбитые и стекающие яйца возле старой кастрюли.
— Х-х-хорошо, я посмотрю, — кивнула я.
Барсик тут же оживился.
— В коридоре положила, видать! И забыла! А я слепая, ничего не вижу! Ой, заодно глянь, все ли там с ним в порядке? А то че-то переживаю! Вдруг блохи? — бабушка уселась в кресле поудобней.
Барсик всем видом намекал, что блох у него нет. Но я посмотреть я могу. Особенно, если подойду ближе.
— Не скачут там, окаянные? А то меня что-то за ноги кусает! — сетовала бабушка.
Да у деда с Барсиком будет любовь с первого взгляда! Это не Барсик будет жить у дедушки. А дедушка у Барсика. «Жил-был у бабушки страшнький Барсик!», — гнусаво пропела моя заиндевелая от ужаса попа.
— Я посмотрю очки, — кивнула я.
— Посмотри, посмотри! А то вон пацаны окна разбили мне! Нехорошие! Барсика напугали! Он как перепугался, как на улицу выскочил! Надо будет ему ошейничек сделать! А у меня очков нет. А то вдруг потеряется, а как искать?
«По кровавым следам!», — намекал Барсик страшным взглядом.
— Чтоб вернули. За вознаграждение, — рассуждала бабушка.
Барсик проводил меня взглядом. Из его пасти торчала рыбина. Размером с толстолобика. А могла быть моя рука!
Я вышла в темный коридор, пытаясь отыскать очки. На полках была пыль. Свертки выглядели так, словно их положили давным-давно.
— Ну как? — спросил голос бабушки из комнаты. — Нашла? А Барсик у меня совсем оголодал. Одни ребры… Я ж почти не готовлю! Не вижу ничего! А ватрушки по памяти…
— Э… Я пока очкую! — ответила я, дрожащими руками перебирая чужие запасы на черный день. — То есть, очки ищу.
— Ну очкуй, очкуй! — вздохнула бабушка. — Главное, чтобы нашлись, родненькие! У них дужка одна лейкопластырем. А то придется просить, чтобы вторые мои очи прикопали… Ничего не вижу! Я же Барсика вон столько кормила! Он в воротам подходил, а тут я ему мисочку…
И тут я увидела очки. Они лежали между стопкой газет и огромной бутылкой в оплетке. Я схватила их, спеша распрощаться, как вдруг обернулась. Между мною и дверью к бабушке стоял … Барсик.
— Очки на место положила, — прошипела тварь, глядя на бабушку в упор. — И сказала, что не нашла!
— Зачем? — прошептала я, делая шаг назад.
— Это я их спрятал, — послышался страшный голос Барсика. — Чтобы бабушка меня не видела.
— А где настоящий Барсик? — спросила я, предполагая худшее.
— Жив он еще, — послышался сиплый голос Барсика. — Очки положила!
Кто я такая, чтобы спорить с тем, у кого зубы больше, чем моя ладонь? И тем более, я не имею желания спорить с тем, у кого слюна ниткой свисает аж до пола.
Только я собиралась положить очки, как вдруг вышла бабушка.
— Ой, — прищурилась она. — Нашла! Мои родненькие! Очки! Очи, мои очи! Давай сюды!
Я
Барсик смотрел на меня так, словно руки и ноги мне уже не пригодятся. Бабушка протерла очки о шаль и надела их.
— Батюшки! — ужаснулась она, хватаясь за сердце. — Страсть-то какая!
Все, это конец! Если она выгонит Барсика, мне придется жить здесь. Ибо по ту сторону двери меня будет ждать очень голодный, слегка расстроенный и весь обиженный Барсик.
— Ужасть! — продолжала бабка, медленно роя мне могилу. — Как же я так тебя запустила, родненький! Кожа да кости! Полысел от голода, бедненький! Это все бабка слепошарая виновата! Не докармливала! Ай-я-яй! Поругай бабушку, Барсик! Ничего, сейчас бабушка кастрюльку большую возьмет! И моего бедного Барсика как следует накормит! У бабушки еще рыбка есть! Надо еще купить! Посидишь с Барсиком, пока я в магазин схожу?
Что? С Барсиком? Посидеть? Я могу и полежать с Барсиком. Правда, совсем не долго. И отнюдь не молча.
— А то оставишь его, а он найдет, че подрать! Вон, все изодрано! — вздохнула бабка, гладя лысую голову с редкой шерстью. — Ну, хоть не метит!
Да, это здорово! Главное, чтобы не метил! Остальное — не важно!
— Нет, что вы! Я тороплюсь! Писем очень много, — пятилась я к двери.
— Барсику страшно одному оставаться! — упрашивали меня, ища старенькую кошелку.
— Простите, но я должна спешить, — икнула я, глядя на Барсика. Он терся об бабушку так, что она шаталась. — Извините! Мне пора!
— Барсик, тебе же свитер нужен! А то застудишься! — донеслось до меня, когда я нащупала ручку двери.
Я вылетела за дверь и мчалась по улице, пока мне перестали чудиться светящиеся глаза Барсика. Мне казалось, что у меня на лбу надпись: «Корм для Барсика».
Сердце все еще не могло угомониться. А я, согнувшись пополам, с трудом переводила дух. И радовалась за Барсика всей душой.
— Так, еще одно письмо и… — пробубнила я, роясь в сумке. Что дальше, я не знала. Я не знала, где буду ночевать. Ну хоть поела! Мир, как выяснилось не без добрых людей. «Да!», — зевнула в памяти зубастая пасть Барсика.
Письмо вылетело у меня из рук и понеслось по улице. Осталось … девяносто восемь писем!
Едва волоча ноги, я ползла за письмом. Откуда-то поднялся ветер. Он несколько раз сдувал с меня фуражку. Я останавливалась, бежала за ней, и снова возвращалась.
— Зачем я на это только подписалась? Еще Барсика мне не хватало! — ворчала я, удерживая фуражку рукой.
Письмо остановилось. А я не заметила, и прошла чуть дальше. Пришлось вернуться. Дом напоминал пряник. Он был настолько красивым, что если бы не пирожки, то я бы откусила половину!