Попаданка ледяного дракона
Шрифт:
Ростом незнакомец больше двух метров, плечи широченные, кулаки, как говорят, пудовые. Но этот дикарского вида громила с квадратной челюстью одет в элегантный чёрно-красный бархатный сюртук с золотыми языками пламени по воротнику и обшлагам. Тёмные волосы заплетены в косы, сцепленные заколочками с кровавыми рубинами.
Великан разворачивается всем корпусом, вспыхивают бриллианты и рубины в булавке пышного галстука. А глаза… Глаза в прорезях маски странные, нечеловеческие: с карими радужками почти на все белки. Его взгляд как удар
Оценивающий взгляд соскальзывает по декольте на тело, спускается до выглядывающих из-под подола туфель, словно обнажая. Меня передёргивает от отвращения.
– Витория, – гигант надвигается, и становится трудно дышать. Невероятное усилие требуется, чтобы не упасть от давления исходящей от него силы. Он сжимает мою руку в громадных пальцах. Нечеловечески глаза упёрты в лицо и когда он стоит, и когда наклоняется, и когда проводит языком по тыльной стороне моей похолодевшей ладони. – Ты очаровательна.
Так, главное – не хлопнуться в обморок и не закричать. Пятиглазое чёрное существо окутывает мою шею, точно шарфом.
Гигант, усмехаясь, выпрямляется. Едва он поворачивается к отцу, я вытираю ладонь о подол, но ощущение влажного прикосновения остаётся.
– Ты не говорил, что она хороша собой, – пеняет гигант.
Отец смотрит на него недобро. Судя по движению челюсти, ещё и зубами скрежетал.
– Витория, – гигант указывает в сторону. Там, оказывается, сервирован стол на троих. – Отобедаем?
Есть при этом чудовище? Не хочу. Но желудок, судя по спазмам, моего мнения не разделяет. Отец направляется к месту во главе стола, но гигант благодаря по-кошачьи плавным метровым шажищам оказывается у стола быстрее и занимает главное место.
«Что б ножки стула у тебя подломились», – злобно желаю я, но проклятие не поражает гиганта. Он сдёргивает металлический колпак с блюда, полного ломтей жареного мяса. Аромат плывёт по комнате, затуманивает разум. Надо есть с чудовищем? Да пожалуйста!
Пока отец сопит над занявшим его место гигантом, я устраиваюсь подальше от обоих. Отец неохотно садится между нами. Дышать сразу легче. Спокойнее как-то.
В мясе слишком много специй, но голод перебивает всё.
Отец звонит в колокольчик. Заходит бледная женщина. На подносе у неё бутылка в ведёрке и бокалы из цветного хрусталя. На противоположном от гиганта краю стола она неловко разливает шампанское и столь же неумело, будто впервые прислуживает за столом, разносит нам. Лишь заметив краем глаза, как дрожат её руки, когда она ставит бокал гиганту, понимаю – она до смерти боится. Его боится.
Но что он здесь делает? И какое отношение имеет ко мне?
Вопросы вопросами, а есть стараюсь быстрее и больше: кто знает, когда в следующий раз покормят и как быстро придётся встать из-за стола. Отец недовольно косится на меня, но приборами я пользуюсь в рамках
Гигант ест и пьёт так, словно его тоже могут в любой момент выдернуть из-за стола. Непривычно тихо: вилки с ножами не звенят о посуду, как это бывает в студенческой столовой или кафе, как звякали они у владелицы квартиры, где я снимала комнату. Аристократичная тишина, а в паре сотен метров отсюда плебеи наслаждаются продажной любовью. Куда ты меня притащил, папа?
Покончив с мясом и забрав вновь наполненный шампанским бокал у трясущейся от страха женщины, гигант пересаживается на диван и смотрит на меня. Спиной чувствую, что смотрит. Даже отцу неуютно. Мы одновременно разворачиваемся к гостю или хозяину этого места.
– Итак, малышка, как ощущения? – гигант прищуривает странные глаза.
– Никак. – Прикрываюсь бокалом, из которого не сделала ни глотка, хотя от обилия специй хочется пить. – А что я должна чувствовать?
– Радость, – улыбается гигант. – Радость быть избранной!
Сказала бы я, куда он может свою избранность засунуть, но инстинкт самосохранения мешает. Пожимаю плечом:
– Я ещё не почувствовала себя избранной. Инициация удалась?
– Вполне. – Гигант снова окидывает меня раздевающим взглядом и отпивает шампанского. – Завтра начнутся практические занятия, а сегодня… – Он снова облизывает меня взглядом. – Сегодня познакомишься с делами Ордена поближе. Иди ко мне.
Он постукивает ладонью по месту рядом с собой. Я не двигаюсь. Пошлая улыбка сходит с его чувственных губ, гигант поводит пальцами. Мой бокал, вырвавшись из руки, отлетает в стену, под звон хрусталя меня протаскивает через комнату в объятия гиганта. Воздух из лёгких выбивает от удара о его крепкую грудь. Лапища обхватывает талию. Не могу даже вскрикнуть. Пятиглазое существо разрастается между нами, шипит.
– Ау! – Гигант отдёргивает руку с талии, я вскакиваю: с его пальцев капает кровь.
Существо шипит, клацает зубами трёх ртов, гневно раскачивает глазами на стебельках.
– Выйди вон! – приказывает гигант.
Пулей выскочив на крыльцо, я сразу, ещё не уняв бешено стучащее сердце, сдёргиваю туфли и крадусь назад. Дверь не закрыла, так что сразу вижу и слышу всё.
Гигант поднял отца за горло на полметра от пола. Отец надувает бордовые щёки, хрипит. Чеканный голос гиганта почти тих, но каждое слово – как кинжал:
– …из уважения к прежним заслугам мы готовы тебя поддерживать, но не зарывайся, ты не единственный менталист, любой из них может держать полувестника твоей дочурки на коротком поводке и присматривать за ней. Сегодня вечером она должна явиться ко мне чистая, нарядная и готовая безропотно исполнять приказания.
– Она моя дочь, – хрипит отец. – А не шлюха. Хочешь её – женись.
– Я начальник охраны императорского дворца, я не могу вернуться, женатый непонятно на ком.
– Она моя дочь и не будет…