Попаданка по обмену, или Альма-матер не нашего мира
Шрифт:
В глаза мне, некоренной, но все же петербурженке, избалованной барокко и модерном, бросилось сочетание в одном здании готического, романского, восточного и древнерусского стилей, впрочем, вполне гармоничное. Здесь были и зубчатые башни, и цветные витражи, и даже купола. А в целом – яркий, впечатляющий своей красотой дворец цвета обожженного красного кирпича, отделанный белым, и только белым. Балконные балясины, наличники окон, зубчатые парапеты, башенки, высокие дымоходы, флюгеры, пилястры, русты – все было исполнено лишь в этом цвете, придававшем академии торжественный и величественный вид, создавая ощущение некоторой воздушности.
Окна академии были самой разной формы: круглые, арочные, прямоугольные, с каменными и деревянными переплетами. В них был налет старины, что так манит нас, горожан, чей глаз замусолен видами блочных многоэтажек, разбавленных зачастую такими же типовыми коробками муниципальных зданий.
В спину ударил ветер с запахом, какой бывает только на большой воде. Не морской, но похожий. Я обернулась и невольно залюбовалась.
Широкая речная гладь, величественная, несущая буруны по своему руслу. А вокруг осень уже раскинула золотые сети, в которые попались и березы, и липы, и даже дубы. Лишь лужайка, что размещалась между парапетом и брусчаткой двора академии, радовала глаз практически летней, насыщенной зеленью.
Я вновь перевела взгляд на парадный вход академии, над которым наконец-то заметила приветственную надпись, не очень крупную, к тому же намалеванную на белом же полотнище. Оная гласила: «Приветствуем делегацию с Земли!» Рядом с восклицательной руной (хорошие все-таки транслингвы, не только устную, но и письменную речь переводят) красовались чьи-то… подштанники?
Засмотрелась на сие приветствие и сразу же поплатилась за это: мне в спину все же врезался кто-то, едва не сбив с ног.
После того как наша группа выбралась из портала, а последним вышел сопровождающий, свернувший после этого переход, мы удостоились «церемонии распределения», как гордо ее нарек наш сопроводитель.
Выглядела она примерно так. К нам притопала группа из шестнадцати разной степени помятости студентов академии, сопроводитель развернул свиток и зачитал список:
– Даниил Бондаренко – вашим сопровождающим в нашей академии будет Танганнистра Эрмирранская.
Вперед вышла девушка удивительной красоты и грации. Наоми Кэмпбел отдыхает. Не портил ее даже вертикальный, змеиный зрачок. Парень, названный Даниилом и, насколько помню, являвшийся подающим большие надежды начинающим химиком, сделал шаг вперед.
– Прошу вас. – Приглашающий жест сопроводителя. – Она покажет вам вашу комнату, расскажет об устройстве академии и познакомит…
Тут взгляд сопроводителя зацепился за подштанники.
– Кхм… местные обычаи. И не забывайте, общий сбор в зале академии через три гинка.
Услышав про эти самые «гинки» я слегка подзависла. Выручила транслингва. Она пересчитала эти самые гинки на наше земное время: выходило около сорока пяти минут.
Дальше распределение пошло без заминок. Когда прозвучало:
– Арина Камаева, вам поможет адаптироваться Верджил Мейнс.
Я огляделась. Ну и кто же будет надзирателем?
Вперед вышел парень помятого вида, словно его вчера весь вечер старательно вместо колючки жевал верблюд, но так и не преуспел дожевать да и выплюнул. Он протянул руку и взамен приветствия тихо, чтобы услышала лишь я, произнес:
– Будешь ходить за мной и не отсвечивать. Теряться не рекомендую – тут иногда результаты практических занятий второкурсников шастают по коридорам. Выловить не всегда удается вовремя.
После такого приветствия стало сразу понятно – я ему не понравилась. Не очень-то и хотелось.
Мысленно присвистнула: он бы еще каску предложил надеть и бронежилет и не высовываться из окопа в течение всех двух месяцев, но все же решила уточнить:
– Это ты за результаты переживаешь или за меня?
– За себя. Мне проблемы не нужны. Поэтому не советую их мне организовывать.
Мой адаптист буркнул что-то еще про зал торжественных приемов, куда нам следовало пройти дальше. Я шла и принюхивалась… в воздухе витал аромат, весьма характерный. Похоже, у кого-то вчера выдалась веселая ночка, и жажду знаний этот конкретный студиозус утолял спиртными напитками. Ну, или верблюд не просто его жевал, а закусывал.
Сопровождающий шел молча, явно что-то обдумывая и не обращая на меня особого внимания. Лишь изредка оборачивался, чтобы удостовериться: я не потерялась и плетусь сзади.
Я, как примерная девочка, следовала за ним, усиленно сдерживая желание наступить этому нахалу на пятки.
– Слушай, а оно тебе вообще надо, торчать на этих вводных лекциях? – вдруг бросил он мне.
– А где мне, по-твоему, следует провести все два месяца? – раздраженно ответила я.
Парень закатил глаза. Потом пару раз сквозь зубы выдохнул, но сумел взять себя в руки и спросил, чуть ли не шипя:
– Неужели так одолела жажда знаний? Или мне попался синий чулок, который, кроме как учебой, ничем не интересуется?
Смерила взглядом это alterego моего личного вузовского кошмара – Кабанова.
Похоже, в моем случае закон подлости работает на совесть и судьба вновь подбросила очередной непрошибаемый экземпляр магического шовинизма. Но ничего, будем исходить из принципа: «если жизнь подложила вам свинью – постарайтесь рассмотреть это как приглашение на шашлычок». Так что сейчас будем жарить.
– А сам-то, смотрю, на захудалого мага и то не тянешь, раз даже морок или иллюзию не смог на себя наложить. – И пояснила: – У тебя такой помятый вид – словно из тебя уже все выжали, а еще ча-ро-дей…
Судя по выражению, промелькнувшему на лице адаптиста, навязанный мне провожатый подавился возмущением: «Ах, ты ж стерва!» Он прищурил глаза, наклонился так, что мне в нос еще сильнее ударил запах перегара, и прорычал:
– Ну, все, ты теперь действительно попала!
Я непроизвольно сморщилась и сделала шаг назад. Противогаз не противогаз, а его дыхание можно использовать вместо зажигательной воздушной смеси.