Попаданка по обмену, или Альма-матер не нашего мира
Шрифт:
– Вот это, к примеру. – Я ткнула на порванную блузку.
Некромант смерил меня взглядом, как будто это я была клинической идиоткой.
– Я же сказал, рикошет. Меня чуток зацепило и… – Тут он неожиданно смутился. – В общем, я не помню.
– Первобытные инстинкты вылезли наружу? – подсказала я. – Охотиться, сражаться, размножаться?
Вердж, по-видимому, ощутил еще большую неловкость. Вот она, разница менталитетов. Я, как дитя века технического прогресса, могла не только размышлять, но и вслух рассуждать о многих вещах. Здесь же, похоже, было принято только думать.
Сопровождающий резко выдохнул, словно перед прыжком в пропасть, и произнес:
– Ты, это, извини за то, что я чуть тебя… я себя просто не контролировал. Потому и сказал, чтобы бежала, – думал, убью сразу же. Ты меня успела до печенок достать в первые мгновения знакомства.
Я перевела фразу с русского на русский: «Я и сам не знал, что такой озабоченный и что потрахаться для меня важнее мести».
– В общем, давай забудем это недоразумение, – закончил Вердж.
Сочла за лучшее кивнуть, и мы двинулись дальше. Кровь продолжала капать из носа моего спутника, и он что-то тихо бормотал себе под нос. Поскольку транслингва безмолвствовала, нетрудно было предположить, что, скорее всего, это вариант местного непечатного. Наконец, Вердж не выдержал:
– У вас в мире что, всех девушек драться профессионально учат? Ты мне нос сломала.
– Я русская, и поэтому все делаю от души и с размахом. И веселюсь, и, как оказывается, дерусь тоже.
Про то, что страх – лучший из стимулов, тактично умолчала.
– Учту, – пробурчал парень.
Так и представила, что он мысленно делает пометку: «Ни при каких обстоятельствах дело с национальностью «русские» не иметь».
С такими мыслями я вошла в комнату.
Дверной проем отсутствовал здесь как класс. Огненная волна закоптила стены, пол и потолок. По центру было даже что-то вроде кратера, в глубине которого лежало нечто. Как только у него не сгорели крылья?
Я подавилась собственным криком. С экрана телевизора доводилось видеть всякое, но так близко, в реальности… Кости, обугленное мясо…
– Профессор Фрейнер? – Ошарашенный Вердж подавился словами.
У меня же подкатила банальная истерика, и единственная связная мысль была: «Как он вообще смог идентифицировать этого моля, толкавшего речь пару часов назад с трибуны в зале академии, приветствуя землян, прибывших по обмену?»
Меня трясло, дрожь, казалось, пробирала все нутро, выворачивая сознание наизнанку от вида трупа.
– Маааама, – клацали зубы. Еще немного, и сорвусь на крик.
Перевела взгляд на Верджа. Плотно сжатые губы, решительный взгляд. Похоже, что ему подобная картина не в новинку… Но не все ж из нас труповеды.
Глава 5
Простить и отомстить
Вердж
Как бы Вердж ни желал придушить собственными руками свою подопечную, в момент опасности он не раздумывая прикрыл ее собой. Впрочем, о приступе благородства он тут же пожалел – все тело опалило волной жара, пробирающего до самой человеческой сути.
Дальнейшее некромант плохо помнил: перед глазами пелена, в голове какая-то странная навязчивая мысль. И желание такое острое, нестерпимое, что даже руки-ноги не слушались слабых проблесков разума, а подчинялись только одной мысли: смять под себя, подчинить, завладеть. И он делал все, чтобы эту жажду утолить.
Вердж практически растворился в тумане, одурманивающем сознание. В себя помогла прийти резкая боль. Вспышка, яркая, затмевающая все. И волна нестерпимого жжения в районе переносицы. Благодаря этим новым ощущениям отступило безумное, всепоглощающее желание.
Он помотал головой, приходя в себя. От этого простого движения нос заболел еще сильнее, а капли живой руды разлетелись в разные стороны. «Эта дрянная иномирянка, похоже, сломала мне нос!» – мелькнула мысль у него в голове. До этого некроманту ломать себе что-либо хотя и приходилось, но та феерия ощущений, которую он испытывал сейчас, явственно свидетельствовала, что в прошлые разы были цветочки. Но был еще вариант, что откат, которым его зацепило, разом обострил все чувства, поэтому и ощущения от перелома порадовали остротой, глубиной и новизной.
Некромант попытался оценить масштабы случившегося: волну жара, пришедшую от проклятия, и результаты отката, край которого он урвал на свою голову, спину и другие части тела.
Что странно – за свое желание ему ничуть стыдно не было. Обычное такое мужское желание. Оказалась бы любая другая на месте иномирянки, вполне возможно, реакция проявилась бы аналогично. Воздействие остаточной магии проклятия, и ничего больше. «Да, именно так все и было, – решил для себя Вердж. – И стыдиться тут точно нечего. Подумаешь, блузку порвал. Так осталось, чем прикрыться, чего трагедию из этого делать? Еще и нос… Зачем со всей дури лупить-то приспичило?»
А вот слова про месть и про… то самое его очень задели. Неужели эта пигалица считает, что мстить он за уязвленное самолюбие не собирается?
Пока добирались до места происшествия, в его голове созрел план коварной вендетты. Хотя, скорее уж, страшно смешной. Ну, это смотря для кого. Юмор-то у некромантов специфический. А еще одним стимулом к этой мести будут капли крови, украшающие его рубашку.
За всеми своими мыслями он скрывал то, что волновало больше, чем самолюбие и боевые девицы: смерть профессора.
Фрейнера, безусловно, было жалко. То, что от него осталось, теперь лишь отдаленно напоминало уже бывшего проректора академии.
Какой-то умник подгадал, накладывая проклятие, чтобы в руках ныне покойного был огонь. А иначе с чего такая вспышка? Не иначе профессор свечу магически поджигал или пламя в камине? Жажда огня, жажда воды… Любая жажда, вызванная этим проклятьем, уродует тело так, что след преступника обнаружить практически невозможно. Это даже некроманту не под силу: поднятой головешке просто нечем будет говорить.