Попаданка по обмену, или Альма-матер не нашего мира
Шрифт:
Он обернулся, поймал мой взгляд и самодовольно усмехнулся. Похоже, стервец знал, какое впечатление производит даже на неромантичных барышень, к коим я себя и причисляла. Эта его улыбочка вмиг разрушила очарование. Ну что же, думаешь, ты идеал?
Скорее всего, парень так и считал, откровенно раздевая меня взглядом и оценивая, как товар на прилавке. Я заметила краем глаза еще несколько жертв его обаяния, взиравших на сошедшего с Олимпа небожителя. Среди них были и нимфа в фривольном наряде, и драконесса, и несколько местных девушек, и даже звезда нашего универа – Юлия Кузнецова, правда, просившая, чтоб называли ее Юшей, напоминала кошку, дорвавшуюся до валерианы. «А фиг тебе, желтоволосик», – подумалось вдруг: моя природная вредность решила выкинуть фортель.
Нацепила на лицо улыбочку идиотки и сделала шаг в направлении блондина, попутно отмечая, как мой провожатый воздел глаза к потолку шепча: «И эта туда же!» Я шла навстречу «паладину». Так спешат к любимому, так плывут навстречу счастью… и когда до парня оставалось буквально два шага, и он уже принял позу победителя, на шею которому сейчас упадет лавровый венок, просто шагнула мимо. Оттеснив «небожителя» рукой, устремилась дальше, к уже знакомому компьютерному гению, и заключила опешившего парня в объятия.
– Как же я соскучилась. – Фраза звучала по-идиотски, с учетом того, что мы и имен-то друг друга не знали, да и провели вместе, держась за руку, от силы минут двадцать.
– Э-э-э-э… – озадаченно ляпнул будущий Билл Гейтс намбэ ту.
Чтобы он еще чего не сморозил, я повисла у него на шее, шепча: «Подыграй, надо поставить тут одного на место».
За что люблю русских парней, так это за сообразительность. Они порою ленивые, чересчур добродушные, но всегда сообразительные. Вот Попов – лень было писать письма – изобрел радио, Зелинскому лень было нюхать хлор – изобрел противогаз, Королеву лень было придумывать отговорки, по которым он любимой звезду с неба не может достать, – взял и сообразил первую межконтинентальную баллистическую ракету…
Парень не подкачал, шепнув на ухо:
– Меня, кстати, Макс зовут. Помогу.
– Меня Рина, – ответила на автомате.
Макс, приобняв меня за талию, закружил в воздухе. Импровизированный спектакль возымел успех. С медноволосого все самодовольство сошло, словно ведро с водой на макушку вылили. Даже его воздыхательницы недоуменно взирали на только что произошедшее: предпочесть их кумиру обычного смертного?
Вот только кто-то не просто смотрел на нашу сценку, а упорно прожигал меня взглядом. Спиной чувствовала. Не знаю, чем бы все это закончилось, не войди в аудиторию преподаватель.
Его замечание, что занятие начнется через несколько мгновений и пора всем занимать свои места, внесло оживление. Будущие светила магической науки дружно стали рассаживаться. Приземлилась на первое свободное место. Рядом были еще никем не занятые, и я рассчитывала, что пустующее рядом достанется Максу, но его опередил Верджил со словами:
– За тобой глаз да глаз нужен, а то еще чего выкинешь!
– Да что я такого сделала?
– Что такого? Прошлась отрядом пехоты по самолюбию Лючиния – первого красавца и сволочи академии.
– Не больно-то ты о нем хорошего мнения.
– А какого мне мнения быть о нефилиме?
– О ком?
Верджилу, по-видимому, надоело выполнять роль няньки, объясняющей несмышленышу элементарные вещи, и он просто достал из своей сумки книгу. Раскрыв ее с повелительным: «Читай!» – сунул талмуд мне под нос.
На весьма потрепанных страницах, повидавших, полагаю, не одно поколение студентов, красовалась картинка крылатика с мечом. Под ней был текст, разбитый, как в псалтыре, на две колонки. Вязь причудливых рун, красная буква вначале… прям как в средневековом трактате.
Вчиталась в текст: «Нефилимы – создания, пришедшие к нам из мира двуликой луны, обладают недюжинной силой. Магия, особливо тонких материй, как то: разум, чувства, видения будущего, поддается им гораздо легче, чем любым иным. Оттого велика их способность к убеждению, влиянию и очарованию. Но надобно помнить, что они весьма самолюбивы и злопамятны по натуре. Нефилимы – одни из немногих, для кого понятие истинной пары значимо для продления рода. Живут в среднем 350–400 лет, детей в семье редко бывает больше двух…» Дальше шло описание нефилимского быта. Вот это я удачно попала.
Перевела взгляд за окно, чтобы успокоиться и осмыслить произошедшее. А за стеклом плясала рыжая озорница осень. Незнамо чему улыбнулась. Люблю, и все тут, я багрянец и латунь, что раскрашивают листву.
Единственное: самый главный недостаток золотой поры в ее привлекательности. Уж очень хорошая погода за окном, чтобы сидеть на студенческой скамье, слушая пусть и интересную, но лекцию. Силой воли оторвалась от созерцания реки и берегов, пестрящих палитрой осенних красок. Прислушалась к словам преподавателя. А тема-то интересная, впрочем, как и сам рассказчик.
Лектор – див, уже в летах, но не потерявший стати и величия, расхаживал, потрясая своей иссиня-черной гривой, в которой нет-нет, да и проскакивала седина, выдавая его истинный возраст. Рога, как у матерого архара, мощные, слегка загнутые серпом и длинная, густая борода, с прямым, ничуть не вьющимся волосом делали его уж очень похожим на горного барана. Единственное отличие – преподаватель не пах так, как его парнокопытный двойник. Это не могло не радовать. К тому же черный костюм-тройка придавал виду дива респектабельность и лоск.
Я покосилась на Верджа. Он сидел с видом великомученика, которого еще раз заставляют взойти на Голгофу. В качестве креста, надо подозревать, выступала я. А, ну и пусть, похоже, этот парень из числа тех, кто оценивает женщин по двум средним, а не по двум верхним полушариям. Пусть сидит и мучается.
Меж тем лектор вещал:
– Наш мир, носящий название Дейо, как я уже говорил, за свою историю пережил несколько слияний: первое произошло с Каратисом – миром, населенным драконами и ледяными троллями. Последние были лишь условно разумны и весьма агрессивны и вымерли вскоре после объединения миров.