Попаданка за пять монет
Шрифт:
И все же с ним нужно было что-то делать…
Не факт, что камбезики успеют сожрать его прежде, чем он придет в себя от первого шока. Ведь, ко всему прочему, он в теле дракона. А значит, может обратиться, принять ипостась, в которой ему не страшны никакие камбезики.
— Что будем делать с ним? — спросила я Гадора.
— Знаешь, — Гадор задумчиво глядел на окровавленное чудовище. В смысле на Заройда, истекающего кровью и почти полностью покрытого хищными шариками (с зубами и когтями). — Я хотел бы драться с ним на Поединке. Победить его в честном бою… Но он действительно владеет какими-то приемами по переселению в другие тела. Вероятно — при условии одинаковых ипостасей. Еще не хватало, чтобы я убил его нынешнее тело, а он переселился в меня. Против этого у меня нет приема… Не думаю, что тебе понравится, если он окажется твоим мужем. Поэтому мы поступим по-другому… Разгоняй малышей — жалко. Пусть живут, они так нам помогли… Мы просто казним его.
— Хорошо, — пожала плечами я. — Я тоже против честного Поединка. Я бы сошла с ума, ожидая результата! Да и не заслужил он чести драться с тобой!
Я приказала камбезикам отступить, и волна отхлынула. Заройд замер, изумленно моргая. Кажется, не верил, что пытка заканчивается.
В тот же миг Гадор обратился. Огромный черный дракон занял полгрота, я отошла в сторонку, да и окровавленному Заройду пришлось отшатнуться к стене.
Его лицо — все в потеках крови — выразило невообразимый ужас.
Он поднял руку, словно хотел ею защититься от огромного дракона.
— Нет! Дай мне обратиться! И давай бороться в небе! Так велит наша драконья честь! — закричал он Гадору срывающимся голосом.
Гадор что-то рыкнул, потом раздался его ментальный голос.
— Нет. Габор уже совершил такую ошибку — дрался с тобой на равных. И из-за этого чуть не погиб весь мир. К тому же… — обычная Гадорова усмешка, которую я так любила. — На самом деле ты не дракон. Да и чести у тебя нет. Ты умрешь, как преступник. И у тебя не будет временя для твоего подлого колдовства.
Заройд не успел ничего ответить. Лишь вторая его рука тоже взметнулась в воздух…
И все. Мощное драконье пламя вырвалось из пасти Гадора. Даже я, стоявшая на отдалении с Гарри на руках, ощутила жар.
Заройд сгорел моментально. Так же быстро, как лже-гадорово тело на похоронах.
Буквально пара секунд — и кучка пепла догорала на полу у стены. А я смотрела на нее, поглаживая Гарри.
— Вот так, мой маленький, мы его победили, — прошептала я.
Все еще не до конца верила, что у нас все получилось. Мне казалось, что сейчас гад восстанет из пепла, как легендарный феникс.
Но ничего подобного не происходило. Пепел догорел, Гадор махнул рукой — и легкий порыв ветра подхватил кучку, закружил, разметал по полу.
…Не знаю, что было бы, если бы я не выпустила кракена, в смысле — армию камбезиков. Наверное, Гадор дрался бы с Заройдом в человеческой ипостаси. Наверное, он рисковал бы тем, что Заройд даст себя убить и вселится в тело ректора. Самому Заройду это было бы очень удобно.
Может, конечно, они дрались бы в драконьих ипостасях. Но результат мог бы быть тот же.
Так что все сложилось очень хорошо. Мои милые тварюшки довели гада до того состояния, когда мы уже могли совсем его не бояться.
— Вот и все, милая, — услышала я над ухом голос Гадора. Он принял человеческую ипостась и стоял у меня за спиной. Крепко обнимал, машинально поглаживая и Гарри. — Ты у меня настоящий герой! Повелительница камбезиков!
— А ты самый терпеливый и отважный граф Монте-Кристо со своим ножичком! — рассмеялась я, поглаживая его ладонь.
— Самый… кто? — переспросил Гадор.
— Да неважно! Герой тоже! Самый лучший на свете дракон! — я обернулась к нему и обняла за шею.
Несколько мгновений вглядывалась в его глаза. Где-то на краю создания трепетало опасение, что гад все же как-то умудрился проникнуть в тело Гадора. Занять его место.
Но… нет. На меня смотрели глаза моего мужа. А своего Гадора я узнаю всегда. Мы же, оказывается, какая-то там пара. Особенная.
Потом Гадор подхватил меня на руки, начал целовать. А когда вихрь пошел на спад, Гарри как-то прокрался на мою грудь и уже в образе щенка лизнул Гадора в щеку.
Дракон поморщился, но улыбнулся.
— Кажется, вся наша семья в сборе, — сказал он. — Ты, я, наш малыш и даже этот героический камбезик. Полетели домой. Ты устала, так что побереги свои маленькие крылышки. Большой черный дракон тебя покатает!
И мы полетели в Академию.
Эпилог
К чему приводит спасение мира…
Спустя восемь лет
— Попаданка, продается попаданка! Продается попаданка-драконица-предсказательница! Дорого, но со скидкой! Подходите, кто самый смелый! — вещал дядя Сима.
Гадор обреченно сделал шаг вперед… Правда, при этом забавно, криво улыбался!
Наверное, вы подумали, что мы опять «вляпались». Например, из-за каких-нибудь квантовых процессов оказались в альтернативной реальности, где я снова стала предметом купли-продажи, а Гадор — покупателем.
Но, конечно, вы тут же решили, что вряд ли.
И верно, дело совсем в другом.
Дело в том, что после того, как мы триумфально вернулись в Академию, Совет Грайаноса присудил нам титул «спасителя мира». Один на двоих. Видите ли, со времен, когда в этом мире происходили всякие катаклизмы, тут осталось такое понятие. Его просто уже давным-давно не присуждали.
Титул давал невозможный почет, почти поклонение. И место в Совете. Любой из нас с Гадором теперь мог влиять на судьбы мира на политическом уровне.
Кстати, Гарри тоже получил титул. Не спасителя мира, увы, камбезикам такой не полагается, но «камбезика неприкосновенного». На него теперь нельзя было ставить ловушки, как-то воздействовать магией и вообще трогать без разрешения.
Ну и да, отношение к камбезикам в целом стало меняться. Все больше магов-ученых приглядывалось к ним, все больше «аномальных» камбезиков вроде Гарри выявляли во всем мире.