Попались и Пропали
Шрифт:
Её взгляд сам собой переполз на императрицу — та внимательно наблюдала за братцем. И ничуточки не удивилась его выходке. Знает о его намерениях с выкрутасами — поняла Руана — и рассчитывать на её защиту бесполезно. Тогда — разозлилась она — и служба этой коронованной крысе теряет всякий смысл. Лучше уж прислониться к самому императору.
Во всяком случае, тот будет постоянно на глазах. Если же Руана завоюет его устойчивый интерес к своей персоне, он может и прислушаться к её просьбе не трогать Ати. Пускай она и ловила себя на мысли, что
Как это и случается в жизни сплошь и рядом, благие надежды рассыпались прахом, едва поманив. Первая пара молодожёнов получила весьма сердечное, но лаконичное благословение императрицы, и её сменила вторая. Благодушествовавший прежде император встрепенулся. Встал в стойку, источая глазами дивное сияние незамутнённой совестью похоти.
Эта новобрачная была исключительно красива. К тому же, не настолько глупа, чтобы уродовать себя местной средневековой косметикой. Правда, общий вид слегка портило сквозившее из её глаз нескрываемое высокомерие. Ну, так подобные пустяки видны лишь тем, кому не застит глаза разгулявшееся либидо.
Как императору, который уже мысленно укладывал красотку на своё никогда не пустующее ложе. Представляя, как та будет на нём смотреться. Естественно, в неглиже. До её ли высокомерия категорически занятому мужчине? Тот сейчас и пожара под собственным троном не заметит. Пока его оттуда не стащат силой.
— Таа-Жуал, а ты… — погрозил он жениху пальцем, расплывшись в дурацкой слащавой улыбке. — Ишь какой бойкий!
— Да, — преспокойно согласилась с разволновавшимся супругом императрица. — Таа-Жуал, твоя невеста редкая красавица. Ты всегда отличался превосходным вкусом.
Жених гордо вскинул подбородок. Невеста, одарила назлию неуместно пристальным взглядом. Он просто дурак — поняла Руана — она же умная дура. Если останутся при дворе, эта девица тут наделает дел. Особенно получив на то некие права в постели сюзерена. Останови её потом, попробуй — отравит и не поморщится.
Если, конечно, государыня-матушка с ней раньше не разберётся. Что-то не похоже, будто фаворитки и прочие подружки её супруга отличаются неудобным характером. Все, как на подбор, какие-то слишком мелкие и не опасные. Суетятся, носятся с общей свиньёй, подкладывая ту друг дружке. А на подлинную власть…
Нет, замахиваться не станут — уразумела Руана и этот нюанс. Значит, назлия не последний человек в их мелодраматичном раскладе. Кого захочет, тот и станет предметом обожания её любвеобильного муженька. Интересно: почему семейство Таа-Дайберов так искренно уважает своего монарха? Не за корону же на пустой башке. Видимо, в той башке отнюдь не вакуум.
Ритуал с ножами, молниями и клятвами шёл своим чередом, а Руане становилось всё тошней. До неё постепенно доходило, откуда в Таа-Дайберах такая уверенность, что Ати привлечёт их господина. Не его, а её — скользнула она фальшиво рассеянным взглядом по благословляющей молодожёнов императрице.
Именно назлии выгодно подсунуть мужу тихую скромницу отнюдь не сем пядей во лбу. С такой меньше хлопот.
— Ты кого-то собралась убить? — возвращаясь на место рядом с ней, негромко бросил Радо-Яр.
— На лице написано? — изобразив светскую улыбку, заинтересовалась Руана.
— На лице написано? — переспросил назл. — Смешно. Нет, твоё лицо безупречно скучающее. Но в глаза лучше не заглядывать. Так, кого убить собираешься? Не меня случайно?
— Тебя? — изумилась женщина, которой до него нет абсолютно никакого дела.
Конечно, оскорбительно — мысленно посочувствовала она обозлившемуся ярану. А ты не лезь. Тебя никто не звал. Топай к своей сестре, а к вульгарной деревенщине вязаться не надо.
— Ты действительно думаешь, что тебе всё сойдёт с рук? — наклонив к ней голову, холодно процедил оскорблённый мужчина. — Здесь и не такие колючки выдёргивали. С мясом.
Под «здесь» он, конечно же, подразумевал «мы»: мы и не такие колючки выдёргивали. Как мило. В ней что, видят всего лишь безобидную колючку? И чьё мясо имелось в виду? То, что будет выдернуто из чужого тела вместе с торчащей из него колючкой?
— «Действительно» я думаю лишь об одном, — старательно удерживая на губах улыбку, так же тихо прошептала Руана. — О себе. О своих желаниях и заботах. Если тебя это не устраивает, ничем не могу помочь. Прости, но ты мне вообще-то не отец, не брат, не муж и даже не сын. Назови хоть одну причину, почему я должна о тебе думать. И желать поддразнивать тебя, дабы создавать себе ненужные проблемы. Стесняюсь напомнить: это не я, а ты постоянно попадаешься мне на глаза. Случайность? Не думаю. Значит, нарочно. Так, зачем тебе это нужно? — иронично осведомилась она.
И тут…
Шаря от скуки взглядом по толпе напротив, Руана заметила, наконец, Багену. Та стояла рядом с пожилым яраном в ярко жёлтом камзоле с вычурным шитьём — ни дать ни взять таар. Он пыжился и надувался: по всей видимости, старался, чтобы никто вокруг не забыл, насколько его персона значима.
Она покосилась на Викрата — тот исподлобья пялился на любимую — прямо-таки прилип к ней взглядом. Ярания лишь вскользь зыркала на него: дескать, ничего в той стороне интересного нет.
Решение опасно пошалить родилось и мгновенно выросло до потолка. Руана, притиснулась к назлу и с открытой насмешкой спросила прямо в лоб:
— Задумал отомстить Таа-Дайберу, навредив мне? Серьёзно? Думаешь, получится? Ты же знаешь, кого он действительно любит. Ему на меня плевать.
— Я видел, — уже открыто усмехнулся тот. — А ты нет.
— Что я не видела? — машинально, вовсе не любопытствуя, уточнила Руана.
— Его лицо, когда я притащил тебя в цитадель. После того, как тебя сбросил бык.
— Мордатый меня вовсе не сбросил, — обиделась она за невинно оклеветанного друга.
— Сбросил.
— Не сбросил.