Попасть в отбор, украсть проклятье
Шрифт:
Я призадумалась, даже голову набок склонила. Допустить до расследования? Да ворон мне сегодня явно так намекнул ар?аном, чтобы я своего холодного носа в дело имперской важности не совала. И местью портить важные государственные планы не смела.
А о чем еще просить той, у кого смерть не просто стоит на пороге, а уже зашла в дом, переобулась в тапочки и требует третью порцию чая, намекая, что у нее график, а я уже и так вопиюще подзадержалась на этом свете?
– Подари мне гроб! – выдала я. Ну а что мне, мертвой, ещё попросить?
– Хорошо, - покладисто согласился ворон.
– Могу даже склеп.
– Давай склеп, - милостиво согласилась я и, не удержавшись от ехидства, добавила: – А я, так и быть, разрешу тебе в нем прятаться от умертвий. Вдруг твои бывшие враги окажутся гораздо злопамятнее, чем ты можешь предположить?
– Тай, - простонал ворон. – Ты невозможна!
– Да с тобой я почти святой стала! – возмутилась я.
– Вот сейчас как с головы нимб сниму – и врежу тебе по лбу.
– Давай только ты это сделаешь попозже и в другом месте, – ворон стал серьезным и собранным.
– Мне нужно посмотреть протоколы допросов вчерашних заговорщиков с причала, раз уж предотвратить утечку имен агентов мы не смогли и эта петля времени замкнулась.
мне вдруг подумалось, что осень – это его время: пора, когда ветер срывает с деревьев листья, а главный каратель с ренегатов – личины.
– Это точно она? может, кто другой?
– спросила я. Всё же в душе теплился призрак надежды, что список еще не украли.
– Да. Подозреваю, что Рунур уже шагнула за грань и провалилась в прошлое. И случившегося вчера – уже не изменить.
– И что теперь?
– Теперь мне нужно вычислить того, кто помог ей сбежать, и найти проклятие ?ороя до того, как им воспользуются снова.
Ворон сжал губы.
– И ты знаешь, когда это произойдет? – удивилась я.
– Через четыре дня. Именно столько нужно, чтобы вновь активировать проклятие. Если попытаться раньше, то ещё не успокоившийся от предыдущего прыжка поток времени может сбить вектор. И тебя отбросит в случайную точку времени. Допустим, на минуту назад или на час…
Да уж… отдать свою жизнь, чтобы очутиться на час в прошлом, - перспектива так себе.
– Значит в запасе только четыре дня… – протянула я.
– Скорее даже три. В четвертый день маг совершит прыжок. И окажется в третьем, так что времени ещё меньше. Поэтому я в отделение. А ты – вернись ко мне домой.
– А можно с тобой? Я буду тихой как мышка. Честно-честно. Сяду у тебя в кабинете на диванчике и буду там сидеть, пока прахом не обращусь. Просто не хочу умирать в полном одиночестве… – я не договорила, просто подняла взгляд на ?рнсгара.
Думала, что он сейчас ответит отказам или попытается вновь обмануть, как утром. Но нет.
– Хорошо.
Всего одно слово. Но я поняла: оно было для ворона как шаг через черту. Черту, которая отделяла то, как он обязан поступить, ведомый клятвой верности, долгом карателя, от его истинных желаний и чувств.
В отделе мы оказались спустя полчаса. За весь оставшийся путь ворон не произнес ни слова. Просто был мрачным, как туча над нашими головами. Последняя, к слову, все же разродилась мелким противным дождем.
?р щелкнул пальцами, создавая над нами купол. И я невольно прижалась к нему, чтобы не промокнуть. Не то, чтобы сырая одежда доставляла умертвию неудобство… Но сухая я оставлю меньше следов на мягкой мебели и недоумения в глазах подчиненных ворона. К тому же так, под сводом заклинания, мы шли рядом с Аром плечом к плечу. А каратель, как ни странно, не торопился растянуть полусферу над нашими главами, только чуть сдвинул ее в мою сторону, чтобы я точно осталась сухой. Хотя при таком положении полога дождь капал как раз ему самому на плечо.
Вот так, в молчании, которое сближало нас сильнее любых задушевных разговоров, мы и добрались до отдела.
А там… Творившееся можно было охарактеризовать только двумя словами: упорядоченное напряжение. Деловая суета, царившая вокруг, магия поисковых и фиксирующих заклинаний, вспышки чарокамер, каратели, устранявшие последствия взрыва и побега, – вокруг было много всего. Не было лишь паники, которая бы при каждом вдохе острыми шипами впивалась в грудь, в сознание, отравляя всепоглощающим страхом.
На миг подумалось, что каратели похожи на бывалых воинов: наверняка те тоже, случись вражеский налет, не станут бестолково метаться, а будут выполнять то, что умеют лучше всего, – сражаться. Вот только солдатам место в бою, а не в центре мирного города. Но и смертельных заклятий на улицах Эйлы тоже не должно быть…
Только теперь я в полной мере осознала, что умерла, не просто угодив под раздачу при очередной дворцовой интриге. Нет. В империи шла война. Война не только за власть, но и за жизни мирных граждан. Она была невидима для простых людей, внимание которых отвлекали громкие заголовки новостных листков. Жителям империи интереснее было узнать о горящих заповедных лесах Кондора, увеличении цен на брюкву, новом манифесте суфражисток или светских сплетнях.
Мне захотелось спросить Арсгара о многом: о том, зачем ренегатам нужен переворот? Кто за всем этим стоит? И главное – как предотвратить кровопролитие, которое почти всегда идет рука об руку с революцией?
Но я молчала. Просто следовала за ним тенью. Ворон говорил короткими, рублеными фразами: «Обстановка?», «мне нужны копии допросов задержанных вчера», «С кем контактировала эйра ?унур за последнюю неделю?..»
Оказавшись в кабинете, ?р сразу углубился в бумаги. А я… я выполняла свое обещание – помогала тем, что не мешала. Только наблюдала, как всё мрачнее становится ворон, как морщины прорезают его лоб, а пальцы откладывают прочитанные листы. Я же все это время статуей сидела на краю дивана. Причем настолько неподвижно, что подчиненные Ара, заходя в кабинет с докладом, воспринимали меня не иначе как предмет интерьера.
Когда Ар закрыл очередную папку и выдохнул, в дверь постучали.
– Войдите! – бросил ворон.
Это был ещё один помощник Арнсгара, который принес ему полуобгорелую записку. Она была обнаружена в камере сбежавшей ?унур.
– «Тебя вызволят на рассвете. Уходя, забери спис…», - процитировал он.
– Это инструкция? – Мой голос после долгого молчания получился каркающим. К тому же я так резко повернула голову, словно у меня были не шейные позвонки, а шестеренки.
Совершенно не ожидавший такого поворота докладчик, стоявший ко мне в профиль, вздрогнул и медленно обернулся ко мне всем корпусом.