Поправка за поправкой
Шрифт:
Сказать, что он многое узнавал из читаемых книг, нельзя, поскольку Капитан изменял согласно собственному вкусу едва ли не каждый прочитанный факт. Италия стала для него страной праздников и мандолин, где единственным средством передвижения были гондолы. Испания лишилась угольных шахт, вся поросла цитрусовыми рощами, а женщины ее оказались настолько же плодовитыми, насколько плодородной была испанская земля, — темноволосые, темноглазые, все до одной красивые, трепещущие от страсти и падкие до здорового, неискоренимо языческого блуда.
Странствия Капитана все продолжались,
Конечно, война все изменила. Услышав зов долга, Капитан сразу понял, что должен делать, и сделал это без колебаний. Он записался в торговый флот и начал, вопреки советам его брокера, продавать свои ценные бумаги и покупать военные облигации.
То были тяжелые для Капитана годы — годы, в которые плавание до Мурманска занимало больше времени, чем полет на Марс. Судно его торпедировали снова и снова, всего насчиталось восемнадцать кораблекрушений, а однажды, после того как его спасательный плот целых три дня проносило по волнам во время шторма, когда не было видно ни зги, Капитан слег с острым несварением желудка.
— Жареные устрицы, — недовольно бурчал доктор Беренсен, пребывавший в настроении кислом и ворчливом. — Когда ты наконец повзрослеешь?
— Слишком много воды, — объяснил Капитан.
— Это ты о чем?
Капитан подавил улыбку, настроение у него было теперь, когда самые серьезные его страхи рассеялись, превосходное. Поглаживая розовым мизинцем белые усы, он лежал, накрытый одеялом, в постели и выглядел в темно-синей пижамной паре франтовато и нарядно.
— Слишком много воды, — повторил он. — В ней вся и причина.
— Вода тебе навредить не может. В отличие от того, что ты ешь. Надо быть поосторожнее, Эндрю.
— Нет, дело именно в воде, — весело настаивал Капитан. — Ледяная вода для человека моих лет не шутка.
— Ну так не пей ледяную воду, — сказал доктор Беренсен. — И не ешь жареного. А сейчас поспи. Я приду завтра.
— Ты не понимаешь, — продолжал этот опасный разговор Капитан. — Меня торпедировали.
— Нас всех торпедировали, — устало сказал доктор Беренсен. Он закрыл саквояж, с которым навещал больных, встал. — До свидания, Эндрю. И прошу тебя, будь поосторожнее.
Прошло десять дней, прежде чем доктор Беренсен, неодобрительно ворча, разрешил ему вернуться на службу, однако тот же доктор проникся большей, чем кто бы то ни было, гордостью, когда Капитана удостоили медали «За выдающиеся заслуги» [14] (СБЗ), а фотография его — мало, как признавали все, похожая — украсила первую полосу каждой выходившей в стране газеты.
14
Высшая небоевая военная награда США, которой с 1942 г. удостаивались и моряки торгового флота.
Вскоре после окончания войны с Капитаном произошло нечто чудесное. Он познакомился с мистером Симпсоном. Когда наступил мир, Капитан решил, что больше плавать не будет, но затем снова стал выходить в море, еще и чаще прежнего. Как-то раз, когда он вглядывался в город, стараясь проложить по нему возвратный курс, кто-то произнес совсем рядом с ним:
— Вы, как я вижу, старый моряк.
Обернувшись на голос, Капитан увидел молодого человека одних примерно лет с Нэйлом, в синей, с галунами, форме, улыбавшегося дружелюбно, без назойливого любопытства, что утихомирило вспыхнувшую было в душе Капитана тревогу.
— Верно, — со всевозможной скромностью согласился он. — А как вы это узнали?
Мистер Симпсон лишь улыбнулся. Они молчали, глядя на резкие очертания зеленых крытых пирсов, на неровные выступы земли между ними, на черные столбы дыма, лениво поднимавшегося над трубами вспарывавших воду буксиров, на тающий вдали простор горизонта. Светило теплое солнце, на воде посверкивали фарватеры ярких искр. Только появление стюарда и вывело Капитана из оцепенения.
— Мне пора, — сказал он. — Нужно… посмотреть, как там мой багаж.
— Возможно, мы еще увидимся во время плавания.
— Да, — согласился Капитан. — Да, конечно.
Украдкой сошел он на берег, ошеломленный этой поистине поразительной встречей, а вечером, дома, не смог воспротивиться искушению рассказать о случайном возобновлении знакомства с его добрым приятелем, мистером Симпсоном.
— С кем? — переспросила Цинтия.
— С мистером Симпсоном. Ты же помнишь, я рассказывал о нем. Это офицер, которого я повстречал во время одного из моих плаваний.
— Ах да, — пробормотал Нэйл. — Во время одного из ваших плаваний.
Капитан замолчал, обидевшись, поскольку собирался рассказать им о множестве своих приключений. Впрочем, настоящее удовольствие рассказ его мог доставить только человеку одного с мистером Симпсоном рода занятий. Он с нетерпением ожидал следующей встречи. В то утро Цинтия попросила Капитана немного продлить его увольнение на берег.
— Ты же не собираешься снова отправиться в город? Прошу тебя, папа, ведь ты знаешь, как утомляют тебя эти поездки.
— Боюсь, поехать придется, — солгал он. — Там какие-то новые осложнения с моими ценными бумагами.
Он нашел мистера Симпсона на том же месте, и молодой человек не стал скрывать изумления, которое охватило его, когда он увидел Капитана.
— Здравствуйте! Снова в море?
Капитан кивнул и замер, сердце его сильно забилось.
Легкое, подрагивавшее предвестие улыбки, страстной надежды, отразилось на лице Капитана. Лоб его горел, сердце колотилось все сильнее, словно произнося страстную молитву. Он прихватил из дома зонт, и теперь Капитана смущала немощность, с которой ладонь его сжимала ручку этой ненужной вещи. Какое-то время мистер Симпсон пристально вглядывался в Капитана. В конце концов он, похоже, все понял и лицо его расплылось в мягкой улыбке.