Поправки
Шрифт:
Она распахнула дверь, яркий свет ударил в глаза. Одним взглядом Дениз охватила ветхую, испещренную краской простыню на полу, старика, лежащего на спине, неуклюже приподняв бедра, – колени дрожат, взгляд расширенных глаз сфокусирован на нижней стороне верстака, он сражается с огромной пластиковой клизмой, которую воткнул себе в прямую кишку.
– Ох, прости! – Дениз отвернулась, руки в отчаянии взметнулись вверх.
Альфред дышал хрипло и ничего не отвечал.
Дениз прикрыла дверь и глубоко вздохнула. Наверху прозвенел звонок. Сквозь стены и потолок Дениз слышала приближавшиеся к двери шаги.
– Это он, это он! – восклицала
Радостная песенка – «Это очень похоже на Рождество», – и очередной мыльный пузырь лопнул.
Дениз присоединилась к матери и брату. Знакомые люди собрались у заснеженного крыльца: Дейл Дриблет, Хони Дриблет, Стив и Эшли Дриблет, Кёрби Рут с несколькими дочерьми и коротко стриженными зятьями, весь клан Пирсонов. Инид обняла Дениз и Гари за плечи, прижала их к себе, аж на цыпочки стала от восторга.
– Бегите за папой! – распорядилась она. – Он любит колядки.
– Папа занят, – ответила Дениз.
Этот человек всегда уважал ее личную жизнь, просил только, чтобы и в его жизнь не вмешивались, так не стоит ли теперь дать ему право страдать в одиночестве, не усугубляя его мучения стыдом, присутствием свидетелей? Разве отец, ни разу в жизни не задавший дочери неловкого вопроса, не заслуживает избавления от любого неуместного вопроса, какой могла бы задать Дениз? Например: «К чему тебе клизма, папа?»
Колядовщики пели, будто обращаясь прямо к ней. Инид раскачивалась в такт, у Гари повлажнели глаза, но Дениз казалось, будто главный зритель – она сама. Если б она могла остаться здесь, с более счастливой половиной своей семьи! Почему, почему всегда что-то стоит на ее пути к любви и верности? Но когда Кёрби Рут, регент методистской церкви Чилтсвиля, затянул «Слышишь, ангелы поют», Дениз призадумалась, не чересчур ли простой путь она избрала – не лишать Альфреда частной жизни. Он хочет, чтобы его оставили в покое? Ах, как удачно! Дочь может вернуться в Филадельфию, жить сама по себе и тем самым исполнить волю отца. Ему неприятно, когда его застают с пластмассовой трубкой в заду? Вот и прекрасно! Ей, знаете ли, тоже было чертовски неловко!
Высвободившись из объятий матери, Дениз помахала рукой соседям и вернулась в подвал.
Дверь в мастерскую по-прежнему была приоткрыта.
– Папа?
– Не входи!
– Прости, – сказала она. – Я должна войти.
– Я всегда хотел оградить тебя от этого. Не твоя забота.
– Знаю-знаю. Но все-таки мне надо войти.
Отец все в той же позе, старое пляжное полотенце болталось у него между ног. Опустившись на колени и не замечая запаха кала и мочи, Дениз притронулась к вздрагивающему плечу отца.
– Прости, – повторила она.
Лицо Альфреда было усеяно капельками пота, глаза блестели безумным блеском.
– Найди телефон, – распорядился он. – Позвони окружному диспетчеру.
Откровение низошло на Чипа примерно в шесть утра во вторник, когда он в почти непроглядной тьме шел по дороге, усыпанной пресловутым литовским гравием, между городишками Неравай и Мишкиняй, в нескольких километрах от польской границы.
Пятнадцать часов назад он выскочил из здания аэропорта и едва не угодил под колеса автомобиля Ионаса, Айдариса и Гитанаса. Эти трое уже выезжали из Вильнюса, но услышали сообщение, что аэропорт закрыт. Развернувшись на Игналинском шоссе, они помчались выручать бедолагу американца. Грузовой отсек «форда» был до отказа забит багажом, компьютерами и телефонным оборудованием, однако для
– Отвезем тебя на небольшой пограничный пункт, – сказал Гитанас. – На больших дорогах выставлены блокпосты. У них при виде «форда» слюнки потекут.
Ионас на опасной скорости гнал машину по разбитым, почти непроезжим, зато безлюдным дорогам к западу от Вильнюса, объезжая города Езнас и Алитус. В темноте и тесноте мелькали часы. Ни одного горящего фонаря, ни одного полицейского автомобиля. На переднем сиденье Ионас и Айдарис слушали «Металлику», а Гитанас нажимал кнопки сотового телефона в тщетной надежде, что «Трансболтик вайерлесс» (он все еще официально владел контрольным пакетом акций компании), несмотря на отключение электроэнергии и всеобщую мобилизацию, каким-то образом возобновила работу центральной станции.
– С Виткунасом покончено, – сказал Гитанас. – Объявив мобилизацию, он уподобился Советам. Войска на улице, свет отключен – литовцы не проникнутся любовью к такому правительству.
– Они стреляли в народ? – спросил Чип.
– Нет, все сводится к демонстрации силы. Трагедия превращается в фарс.
Около полуночи «форд» описал круглую дугу вокруг Лаздияя, последнего значительного города перед польской границей, и разминулся с тремя джипами, мчавшимися в противоположном направлении. Ионас прибавил скорость на бревенчатой дороге, переговариваясь с Гитанасом по-литовски. Морена древнего ледника сделала здешний пейзаж холмистым и безлесным. Оглянувшись, Чип увидел, что два джипа развернулись и начали преследовать «форд». Но и пассажиры джипа видели, как Ионас резко рванул налево, на гравийную дорожку, и помчался вдоль берега белого замерзшего озера.
– Мы уйдем от них, – заверил Гитанас Чипа примерно за две секунды до того, как Ионас не вписался в поворот и «форд» слетел с дороги.
«Авария», – успел подумать Чип, пока машина летела по воздуху. Задним числом он ощутил горячую любовь к надежной тяге, низкому центру тяжести, невертикальной форме движения. Хватило времени и на спокойное раздумье, и на скрежет зубовный, а потом времени не стало, только удар за ударом, грохот и шум. «Форд» испробовал различные варианты падения – под углом в девяносто, двести семьдесят, триста шестьдесят, сто восемьдесят градусов – и наконец рухнул на левый бок. Мотор заглох, но фары горели.
Ремень безопасности больно врезался в бедра и грудь, но в остальном Чип был цел-невредим, как и Айдарис с Ионасом.
Гитанаса бросало в машине, незакрепленный багаж бил его по лицу. Кровь текла из ран на подбородке и лбу. Он что-то поспешно сказал Ионасу, наверное, велел погасить фары, но было поздно: шины уже шуршали на дороге у них за спиной. Джипы преследователей вывернули из-за поворота, из них посыпались мужчины в лыжных масках и униформах.
– Полиция в лыжных масках! – пробормотал Чип. – Постараюсь отнестись к этому позитивно.
«Форд» врезался в замерзшее болото. Лучи фар двух джипов, скрестившись, поймали его в прицел. Восемь, не то десять «полицейских» в масках окружили машину и велели всем выходить. Чип толкнул дверцу у себя над головой – «чертик из табакерки», припомнилось ему.
У Ионаса и Айдариса отобрали оружие. Весь багаж аккуратно разложили на хрустящем снегу и сломанных прибрежных камышах. Один «полицейский» ткнул Чипа дулом винтовки в щеку и произнес односложный приказ. Гитанас перевел:
– Он предлагает тебе снять одежду.