Популярность. Дневник подростка-изгоя
Шрифт:
Я вздыхаю.
– Кензи, хватит нагнетать.
Она впихивает мне в руки свой кофр с гобоем и затягивает потуже хвост, растрепавшийся за время ее пылкой тирады.
– Давай хотя бы попробуем, – я смотрю на нее умоляюще. – Я ведь переезжаю… – мне не нравится давить на жалость, но если больше ничего не работает – Я люблю этих людей…
Она фыркает.
– Нет, правда! – я вспоминаю о девочках на хоре, и понимаю, что больше не злюсь на них. Я улыбаюсь Кензи. – Вокруг столько хороших и добрых людей, и я хочу, чтобы ты присматривала за ними, ладно? Не давай их в обиду. Пусть они знают, что тебе не все равно. Это лучшее, что можно сделать! Все у нас получится!
Она обдумывает мои слова и забирает у меня кофр.
– Ладно, только не упоминай мое имя.
– Договорились… Так, Кензи, ты пойдешь со мной и с остальными на выпускной?
Всем видом она показывает, как ее воротит. Я не могу сдержаться и обнимаю ее. Она стряхивает с себя мои руки.
– Ты – супер, – говорю я.
– Допустим.
Люди, которых я пригласила на выпускной, и их ответы:
• Вся группа изгоев общества. Франциско пришлось уговаривать. Я напомнила ему, что переезжаю, и он сказал, что, может быть, придет;
• Две готки. Одна сказала, что не придет, но я заглянула ей прямо в глаза, я просила и уговаривала, и наконец она сказала, что подумает;
• Волейболистка отказалась, но я пообещала, что приду с распущенными волосами и немного подкручу их, и скрепя сердце она согласилась;
• Парень за столом Габриэля отказался. Но, может, он еще передумает;
• Одноклассница с английского, которая обещала прийти ради меня;
• Вето, который начал с «Ни за что!» и закончил «Может быть…»;
• Могут подойти еще трое из хора, но они не уверены;
• Девочка, с которой мы вместе сидим на литературе, поначалу отказывалась, но мы с подругой этой девочки обложили ее, и ей пришлось согласиться;
• Один мальчик из хора, который согласился быть частью моей команды.
После школы в библиотеке я встречаю Леона.
– Ты идешь на выпускной? – спрашиваю я.
Он мотает головой.
– Я не хожу на танцы.
– Приходи, – говорю я. – Можешь присоединиться к нашей компании, будет здорово!
Он кивает и улыбается.
– Благодарю тебя, Майя.
Еще прибавление к моему списку.
Я чуть ли не вприпрыжку возвращаюсь домой.
Кажется, что людей набралось немало, но этого все равно недостаточно. Завтра нужно будет развернуться еще шире. И каким-то образом воодушевить Кензи.
В очередной раз мы с мамой делаем покупки в благотворительном магазине. Только на этот раз это не для проекта Бетти, не юбки и не свитера. На этот раз мы ищем что-то, чего у меня еще никогда не было.
Взрослое платье.
Я решила последовать совету миссис Корнелл и купить голубое. Это, оказывается, не так-то просто, понимаем мы с мамой, когда находим внушительные ряды вешалок с вечерней одеждой.
Платьев бесконечное множество, но нам попадаются или на хлопчатобумажные старушечьи варианты, или вульгарные в пайетках. Найти золотую середину не получается.
Я успеваю пощупать сотни нарядов, пока не вижу то самое.
Когда я надеваю это платье в примерочной и смотрю на свое отражение, я едва узнаю себя в зеркале. Мама стучится, и я впускаю ее. Она делает круглые глаза и улыбается.
– Это платье ты хочешь?
– О, да, – отвечаю я.
– Майя, я сейчас в штаны наложу.
– Я рядом, – говорю я и беру Кензи за взмокшую дрожащую руку. – Я их всех очень и очень люблю, и я покажу тебе, как это просто. Но тебе для этого нужно перестать бояться. Они не заденут тебя, если ты им не позволишь.
– Я не могу… Как я дала впутать себя в такое?
Она пытается отстраниться от меня и вернуться за наш уютный столик изгоев, но я тяну ее за собой вперед.
– Ты пообещала мне полную отдачу, – мы стремительно приближаемся к первому столу. – Давай же, как мы репетировали.
– Майя, – предупреждает она, упираясь ногами в пол, – раз так, я требую что-нибудь за это.
– Ладно, – соглашаюсь я и готовлюсь к какой-нибудь глубокомысленной философской просьбе.
Она сглатывает и спрашивает:
– Знаешь такие эластичные нитки для фенечек? Есть у тебя такая?
Я смеюсь.
– Да, Кензи, можешь взять мою леску.
Она кивает.
– Хорошо. Я готова.
Столовая переполнена, но меня уже много недель не пугают чужие компании. Я сажусь в самую гущу испанского клуба. Кензи неловко топчется в сторонке, переминаясь с ноги на ногу.
– Ребята, привет. Вы идете на выпускной? Потому что мы с Кензи хотим пригласить вас всех присоединиться к нашей компании.
Они перестают жевать и отрываются от своих бутербродов. Кензи неловко машет им рукой и пытается улыбнуться. Как ее не любить.
Они переглядываются в замешательстве. Наконец один из них отвечает.
– Мы подумаем…
Так мы обходим все столы в кафетерии. Люди не вполне понимают, чего мы добиваемся. Они считают нас совсем безнадежными. Удивляются, почему мы к ним пристаем. Но мы (или по крайней мере я) пропускаем колкости мимо ушей и идем дальше. Кензи сначала явно не по себе, но через пять или шесть столов она разогревается. Скоро она уже сама, без моих подсказок, рассказывает о нашей затее.
Когда звенит звонок, я ей улыбаюсь.
– У тебя получилось.
– Меня чуть не стошнило… дважды!