Попутчик
Шрифт:
— Что я тебя сейчас убью, — мрачно пообещал Ирбис. — Какого Торка ты меня растолкал?! Новостью поделиться?! Вон напарника своего буди, пусть порадуется!
— Не, — огорченно вздохнул Весельчак. — Сейчас твоя очередь караулить, а Аркан мне башку свернет, если я его раньше времени потревожу. Знаешь, какой он злой по утрам?
— Моя очередь?! Тьфу! А сразу не мог сказать?!
— Нет, так неинтересно.
Ирбис зло сжал кулаки, прошептал сквозь зубы страшное проклятие, но орать во весь голос не стал — люди еще спали. За испорченное утро ему никто потом спасибо не скажет: вымотались за день, а теперь дрыхнут без задних
— Там Таррэн, правда, изъявил желание тебя сменить, — раздался в спину напряженный шепот. — Но я подумал, что ему будет скучно одному. Составишь компанию?
Мечник тихо застонал: ну что за паскуда рыжая? Хуже Белика временами! Догнать бы и удавить его на месте, да только так можно и весь лагерь перебудить! Специально, гад, подальше забрался, чтобы дух из него не вышибли! Но ничего, ничего!
«Убью, — решил он, намереваясь присоединиться к эльфу. — Вот рассветет — и точно убью!»
Таррэн, действительно подпирающий собой высокий каменный бортик и внимательно рассматривающий пустую землю далеко внизу, ненадолго обернулся, обозначив понимающую улыбку, и милостивым кивком разрешил не вставать. Пусть досыпает, смертному нужнее. Сам он отдохнул достаточно, чтобы позволить себе такую вольность, мог и до утра посидеть, не боясь потом заснуть на ходу. Тем более что снаружи все тихо и спокойно.
Ирбис признательно прикрыл веки, уронил голову обратно и моментально провалился в сон — быстро и глубоко, как умеют лишь дети и опытные, мудрые, наученные жизнью ветераны, отдавшие государственной службе не один десяток лет.
Темный эльф лишь беззвучно усмехнулся и пробежался глазами по усталым лицам своих спутников: рыжий наглец, его более сдержанный приятель-лис, здоровяк с секирой, опытный Ирбис, молчаливый Сова… Внимательный взгляд эльфа старательно миновал спокойные лица светлых, которые даже так, во сне, могли почувствовать чужое внимание. Мимоходом скользнул по Урантару и на мгновение задержался на шевелюре Литура.
Гм, странный мальчик. Тренированный, упрямый, но все-таки странный. Интересно, откуда взялось его безграничное доверие к Белику? И это необъяснимое почитание, смешанное с плохо скрываемым чувством вины? Вряд ли его можно объяснить давней трагедией, связанной с тем темным. Что-то здесь было еще. Мальчишка боялся за Белика, это факт. Знал про Стражей и Гончую, видел работу хмеры, прекрасно понимал разницу в классе, а все равно боялся и незаметно, пока пацан не видит, пытался опекать. Смотрелось это несерьезно, а временами и просто глупо, но Таррэн был отчего-то уверен, что их новый спутник будет твердо придерживаться странной привязанности. Литур и на эту безумную прогулку по Тропе смертников явно решился только потому, что туда шел Белик. Да еще пророчество это странное…
Зачем Литур рискует? Почему его так тянет к пацану? Нет, не к пацану, конечно, но все равно воспринимать Белика как зрелого мужа Таррэну было невероятно трудно. Из-за подозрительно молодо выглядящего лица, из-за легкого нрава, небольшого роста и хрупкого телосложения, которое на самом деле было далеко не хрупким. Но самое главное — из-за удивительно ярких голубых глаз, которые неуклонно притягивали к себе как магнитом. Причем это не магия, совсем нет. Какое-то внутреннее очарование, необъяснимая сила, которой, безусловно, поддались все идущие по тропе. В том числе строптивый и несговорчивый Элиар, что вот уже который день терпеливо сносит от пацана даже «ушастых», хотя прежде не побоялся бы сцепиться хоть с самим Торком, отстаивая оскорбленное достоинство.
Да что там Элиар! В присутствии Белика опытные ветераны Бронлора необъяснимо размякали, теряли тонус и непростительно расслаблялись, если, конечно, пацан не начинал угрюмо рычать или хамить совсем уж открыто. Будто забывали пнуть его за наглость, едва встречались взглядом, бормотали под нос какую-нибудь неубедительную чушь, разжимали кулаки и неловко отворачивались, словно их в какой-то подлости уличили.
Таррэн покачал головой, удивляясь собственной, ничем не объяснимой покладистости. Просто поразительно, насколько часто Белик умудрялся вывести его из себя, а он ни разу его даже не пнул! С Литуром ведь намедни и не подумал церемониться — вдарил так, что тот еще сутки башкой тряс, стараясь избавиться от звона в ушах. Но на малыша почему-то рука не поднялась. Даже более того: чем яростней сопротивлялся общению Белик, тем, кажется, сильнее становился к нему интерес…
Эльф, некстати вспомнив про грядущее совершеннолетие, мысленно осекся и со всей силы треснул себя по башке. Так, хватит, а то с этими размышлениями можно уйти совсем не в ту сторону, и намеки гадкого мальчишки превратятся в страшную правду. Тьфу, тьфу, тьфу, как выражаются суеверные ланнийцы. Говорят же, что длительное воздержание приводит к непредсказуемым последствиям… Не хватало еще начать интересоваться молоденькими мальчиками!
Темный поежился, как от холода, и передернул плечами.
— Что, замерз? — хмыкнул насмешливый голосок откуда-то снизу, и эльф непроизвольно вздрогнул, наткнувшись на знакомое мерцание зеленоватых радужек: они, как ни странно, были совершенно спокойны и позволяли надеяться, что вспыльчивый малец полностью собой овладел. — Мне вот что-то прохладно стало. Так что двигайся, ушастый, я тоже сюда присяду. Траш покараулит с Каррашиком, а я малость передохну.
— Надеюсь, твои низменные инстинкты не возобладают над здравым смыслом? И мне не придется потом отдирать тебя от своей шеи?
— Много о себе возомнил, — фыркнул Белик, ловко взбираясь по заботливо сброшенной веревке. — Можешь не надеяться: обниматься с эльфами в мои привычки не входит.
Темный насмешливо хмыкнул:
— Конечно. Тебе вполне хватает общества хмеры.
— Верно. А ты опять караулишь за всех? Совсем нам не доверяешь? Или великое благородство заставляет идти на такие жертвы?
— Нет, я просто мало сплю.
— Ага. Часа три дрыхнешь так, что не разбудить даже выстрелом из пушки (есть теперь у гномов такая любопытная штука), а все оставшееся время таращишься в темноту и считаешь звезды, тщетно пытаясь найти смысл жизни.
Таррэн снова несильно вздрогнул (с’сош! откуда знает?!), но потеснился, предоставив нагретое место у бортика деловито опершемуся на камень Белику.
— А ты, похоже, вообще не спишь?
— Нельзя, — неслышно вздохнул Белик, неожиданно помрачнев. — Иначе узы потеряем. А использовать их во второй раз за короткий срок — еще труднее, чем растягивать «удовольствие», как сейчас. Можем сорваться и случайно кого-нибудь прибить. Думаешь, это просто?
— А сколько удавалось держать их раньше?