Попытка возврата. Тетралогия
Шрифт:
Поэтому, только зайдя в комнату, где сидел командир заставы, сразу взял быка за рога:
— Имею сведения государственной важности, которые могут быть переданы командованию в звании не ниже подполковника из разведуправления! Требую немедленной отправки к вашему командованию.
Я сильно рассчитывал, что меня отправят в отряд прямо сейчас, подальше отсюда, и по пути сумею сделать ноги и действовать уже, так скажем, в индивидуальном порядке, без конвоя.
— Экий ты прыткий! — Старшой с удивлением посмотрел на меня. — А почему сразу не наркому? И никуда я тебя сейчас отправлять не буду. Машина только завтра подойдёт.
— До наркома далеко, а у меня есть сведения, что сегодня ночью немцы совершат крупную провокацию на вашем участке границы. Вся зона ответственности отряда будет подвергнута массированному орудийному и миномётному обстрелу. Возможна высадка десанта для прощупывания линий обороны и обозначения огневых точек. И ещё, кстати, машины завтра не будет!
Я специально начал излагать командно-штабным языком. Это чтобы начальника заставы получше пробрало. Особенно, когда он почувствует контраст с предыдущим допросом. Про то, что это война, решил не говорить — не поверит. А вот в провокацию — вполне. Старший лейтенант во время моего монолога сидел крутя ручку, а потом мотнул головой и сказал:
— Студент, говоришь? Х-хе!
Ну точно товарищ Сухов! И хекает так же.
Он встал и прошёлся по кабинету.
— А что ж ты с утра молчал? А, филолог? И почему так уверен, что машины не будет?
— Уверен — потому что знаю. Не до меня завтра будет. А молчал потому, что считал, будто сегодня двадцатое число и время у меня ещё есть.
Чёрт! Как-то неубедительно всё получается. По глазам вижу, не верит мне старлей. Поэтому уже с отчаянием добавил:
— Ну сам посуди, старшой! Немцы ведь над тобой через день летают. Так ведь? — Он машинально кивнул. — Расположение твоей заставы знают вдоль и поперёк. И сегодня ночью, то есть уже завтра, в районе четырёх утра, начнут долбать. Я это точно знаю. Не просто так, по их стороне ползал.
Видно, что-то в моём голосе заставило его усомниться в своём неверии.
— Кто же ты такой, студент? И откуда всё это знаешь? — Старший лейтенант прошёлся по комнате и, достав пачку папирос, закурил.
— И ты узнаешь — через каких то шесть часов. А кто такой — сказать не могу. Тебе не могу, извини — не твой уровень. Ты пока с оперативным свяжись и передай ему, чту от меня узнал.
— Не учи учёного.
Он с силой вмял папиросу в пепельницу и, кликнув часового, вышел, оставив меня сидеть. А я, свистнув из оставленной на столе пачки папиросу, закурил и начал размышлять о том, что обратно в камеру по всякому не вернусь. Попытаются засунуть — буду вырубать конвоиров. От меня, похоже, такой прыти не ждут. Потом рвану в глубь территории. В одиночку, сидя в камере, войну не выиграть. И впустую погибать не по мне. Конечно, хочется помочь людям, но ведь не против их воли. А когда всё уже завертится — буду я здесь или нет, разницы никакой. Тут мысли перескочили на другое. Этого командира заставы, похоже, всё-таки получилось зацепить. Если бы начал буровить про войну, он бы меня послал, а так — обычная провокация на его участке. Опасности подвергается его личный состав, за которого он, как всякий командир, в ответе. И замашки у него именно отца-командира, я это уж отследил. Не-е-ет. Он точно начнёт что-то предпринимать. Во всяком случае сегодня ночью никто спать не будет. А со студентом-филологом, похоже, пора завязывать. Буду косить под нашего разведчика-нелегала. Жалко… Быть студентом у меня хорошо получалось.
Тут появился старлей и, не садясь за стол, подошёл к окну.
— Связи нет. Я уже послал человека в отряд. — Он повернулся: — Говоришь, в четыре?
— Да. В четыре утра. Может, раньше. Часа в три. Но сегодня — это точно.
Я немного подумал и спросил:
— И ещё — часто у вас связь пропадает?
— Нет, в этом году новую линию протянули, до сегодняшнего дня ни разу не прерывалась.
Он посмотрел на меня, в глазах мелькнуло понимание и, кликнув бойца, приказал позвать своего зама и комсорга.
Я поднялся со стула и подошёл к лейтенанту.
— Может, познакомимся? — протянул ему руку. — Лисов Илья Николаевич.
Командир заставы хмыкнул:
— А как же Вацлович?
И, протянув свою ладонь, представился:
— Сухов Андрей Иванович.
Вот это да! Товарищ Сухов! Бывает же такое! Не зря он мне сразу понравился. Видно, глаза у меня стали совсем ошарашенные, потому что старший лейтенант спросил:
— Что такое?
— Да нет. Ничего, просто ты мне одного хорошего знакомого напоминал, а теперь выяснилось, что ты его тёзка.
В этот момент в комнату зашли ещё двое. Оба лейтенанты. Сухов жестом предложил им садиться и, резко выдохнув, начал:
— В общем, так, товарищи командиры, тут ко мне поступили очень интересные сведения…
Время было уже три часа двадцать минут. Весь личный состав заставы, а их было человек тридцать, находился в окопах. Бойцов вывели из казармы, когда стемнело, и скрытно разместили по местам. У них здесь, оказывается, всё заранее было приготовлено. И основная, и запасная позиции. Окопы полного профиля. Оборудованные пулемётные точки. То есть народ, что называется, был в полной боевой. Зря нас потом учили, что никто войны не ждал. Во всяком случае, пограничники — точно были готовы ко всему. Мне Андрей и поверил только потому, что ещё неделю назад им из отряда сообщали о возможной крупной провокации немцев. О войне разговора не было, но все на заставе понимали, что на том же Халкин-Голе тоже был пограничный конфликт. А ведь в нём участвовали и танки, и самолёты, и артиллерия. Про пехоту я вообще молчу. Поэтому мы с Суховым и его замами стояли под деревьями, возле линии окопов, курили и прислушивались к далёкому гулу, что доносился с той стороны. Мне, взамен утопленной, чтоб не мёрз, дали куртку. Тоже кожаную, похожую на лётную. От леса тянуло сыростью, потихоньку начинал подниматься туман. Бойцы сидели по окопам, тихо переговариваясь и настороженно вслушиваясь в то, что происходит в стороне границы.
— Твой посыльный не вернулся? — Погасив окурок под каблуком, я повернулся к командиру.
— Нет, хотя уже часа два, как должен был.
Старлей зло ударил себя кулаком в ладонь:
— Не нравится мне всё это!
В этот момент из-за леска взлетела красная ракета, а потом послышались выстрелы. И почти одновременно с этим по ушам ударил тяжёлый грохот. Я ошарашенно смотрел, как расположение заставы разносит в щепки немецкая, ну, как минимум, батарея, бьющая из-за реки. Точность попаданий была поразительная. За пару минут были уничтожены все постройки. Причём, что характерно, первой взлетела на воздух казарма. Сначала даже мелькнула мысль о фрицевском корректировщике, но потом я её отмёл. У немцев было столько времени самым тщательным образом нанести место расположения заставы на карту, что никакой корректировщик не нужен. А вот если бы он был — накрыло не казарму, а нас. Мы же курили тут, не скрываясь, хотя под деревьями, может, были и незаметны… Всё равно — эти погранцы меня водкой до конца жизни теперь поить обязаны. Арт-обстрел же продлился от силы минут пять и затих. На заставе что могло гореть — горело.
— Не соврал, «студент»! — Сухов хлопнул меня по плечу и зло ухмыльнулся: — Началось! Сейчас бойцы с нарядов слегка переправляющихся потреплют и отойдут к окопам. Кстати, Илья, а какое у тебя звание — если не секрет?
Похоже, командир заставы уже не сомневался, что я наш засланный казачок. Коллега, можно сказать. Разведка ведь тогда тоже НКВД курировалась. Это хорошо…. Оружия, правда, так и не дали. Ну да это лишний раз говорит о профессионализме ребят.
— Такое же, что и у тебя, — старший лейтенант (я ни капельки не соврал — именно это звание и получил перед дембелем).
— Видишь, какое дело, в штаб отправлю тебя при первой возможности. И охрану дам. Я бы прямо сейчас отправил, но мне очень не нравится то, что делегат связи не вернулся.
— Какой разговор! — Я махнул рукой. — А посыльного, похоже, ты не дождёшься. Те, кто связь сегодня ночью резали, те и курьеров с вестовыми отлавливали.
В штаб мне теперь торопиться было вовсе не с руки. А Сухов-то — жук какой! Охрану он даст. То есть не конвой — это вроде бы доверяет мне, а охрану. Чтоб, значит, сдать с рук на руки, под роспись. Угу. Щас! Похоже, лозунг — доверяй, но проверяй — тут с молоком матери впитывают. М-да, и водкой всю жизнь поить пока тоже не собираются… Поглядывая на горящие руины заставы, думал, что именно вот как, оказывается, всё было. Солдат гасили прямо в казармах — пока они проснуться не успели. И встречал бы товарищ Сухов (если б жив остался) наступающих немцев только с теми людьми, что в наряде на границе были.