Попытка возврата. Тетралогия
Шрифт:
Развал Союза застал нас в Закавказье. Отцу тогда всего ничего до пенсии оставалось, а я поступил не в училище, а в институт, на факультет геофизики. Аборигены же, решив, что все их горести, ещё со времён Чингисхана — от русских, начали этих самых русских активно давить. Ну, не то что бы всех и вся, но порезвились вволю. Насколько мог, я с друзьями сам защищался и защищал бледнолицых, живущих в округе. Знакомые, незнакомые — тогда разницы не делалось. Русский, киргиз или молдаванин — тоже. Главное — нос не горбатый. И ещё — даже во время стычек старались не переходить грань — старались в пылу драки не убивать. Грань перешёл, когда наш сосед сказал мне:
— Я вас давьно знаю. Ми соседь. Патаму я вас зарежю не больна.
Странно, ведь мы по всему Союзу колесили. Почти во всех республиках отец служил. И никогда я не был националистом. А вот в тот момент стал. И остаюсь им до сих пор, что бы ни говорили про братство народов, а потом позже про толерантность.
В общем, сунув тело этого козла со свёрнутой шеей в открытый люк канализации, придя домой, всё рассказал отцу…..
Из Закавказья мы приехали в Россию быстро и налегке. Совсем налегке — была у нас пара сумок и чемодан. Там опять поступил в институт, уже на геологоразведочный, а отец — вышел на пенсию. Потом начались смутные времена, но институт я не бросил и крутился как мог. Ну а сейчас, совсем хорошо — есть своё дело (вожусь с компьютерами), денег хватает, и работа нравится. В этой же Польше, как раз по делу, правда не совсем по своему, но от этого не менее важному. Надо прояснить неясности с местной братвой, часть которой сейчас как раз стоит перед носом и явно не собирается лобзать в разные места, прижимая к груди, как потерянного брата.
Ага! Пошла работа! Здоровяк в ярко-жёлтой шёлковой рубашке (вот пошляк) начал движение. Поднырнув под рукой, я сунул пальцем ему под рёбра. Не останавливаясь, низко крутнулся на одной ноге, подбив второго хлопца, и, пока он падал, забодал в челюсть третьего. Ого! Пан, ну к чему эти крайности?! Патлатый хмырь достал нож, даже не нож, а целую саблю — как у Рембо, намереваясь, наверное, проткнуть меня насквозь. Хлопнув по руке и выбив нож, я расслабленной ладонью слегка добавил ему сбоку по животу. Как говорил, ухмыляясь, дядя Саша, такой удар очень полезен при запорах. Боли практически никакой нет, а вот эффект! Патлатый застыл на месте, растопырив ноги и выпучив глаза. Завоняло гадостно. Второй тем временем вознамерился подняться, но, получив ногой, передумал. Вся стычка заняла от силы секунд двадцать.
— Ну что, пся крев, будем нормально разговаривать, или вам ещё и яйца оторвать?
Сделав страшную физиономию, слегка придавил ногой промежность лежащего, но уже очухавшегося Стасика. Тот почему-то не захотел расставаться с основной частью организма и предпочёл кастрационной войне какой не худой, но мир. Потом через него вышел на местных шефов, уладил свои заморочки, и теперь мы, можно сказать, добрые знакомые. Во всяком случае, при встрече пожимаем руки и похлопываем друг друга по плечам. Но место своё Ковальский знает. Ещё бы — после моего щелчка он слово «москали» начал говорить с заиканием. Интересный научный факт — болтает без проблем, а как только русских облаять захочет, так сразу клинит и получается — мо-мо-мо-москали клятые! И рефлекторно голову в том месте, куда его приложил, почёсывает, явно пребывая не в восторге от такого терапевтического воздействия. Кстати добавлю — я ведь не только компами занимаюсь. То есть, конечно, и оргтехника в моих делах присутствует, но в основном бизнес с лёгким налётом криминала. Так что в тот раз выступал как представитель братанов с той стороны. Поэтому его польские шефы не порезали меня на ленточки в процессе переговоров, а встретили, как и положено встречать высокую договаривающуюся сторону.
Так что же с машиной? Очень не хотелось вылезать под дождь, но, видно, придётся. Стартёр даже не шевелился. Может, клемма от аккумулятора отошла? Поёживаясь, выполз из машины и, подняв воротник, открыл капот. Клеммы на месте. Вот зараза! Я же не автослесарь, чтобы влёт понять, что к чему. Тут за шиворот попала холодная капля, и меня всего передёрнуло. Втянув голову в плечи, задумался, пытаясь врубиться, почему эта колымага не едет? Ведь и колёса попинал, и стекло протёр. В общем сделал всё, что в моих силах…. Вдруг откуда-то сбоку, из-за деревьев, показался яркий свет. Машина, что ли, едет? Почему тогда не слышно мотора? И как она там едет — стволы ведь сплошняком растут? Неожиданно ни с того ни с сего голова закружилась так, что пришлось ухватиться за дверцу, чтобы не упасть. В глазах потемнело, уши заложило. А свет заливал уже меня всего — и, как ни цеплялся за открытую дверь, всё-таки упал. Последнее, что подумалось: «Сука, прямо в лужу!»
— Есть готовность!
— Отсчёт пошёл, наращивайте мощность.
Интересно, откуда у меня в голове голоса? И что это за язык? Странно, язык точно незнакомый, но слова почему-то понимаю.
— В поле присутствует посторонний объект. Запуск остановить?
— Запуск продолжать — объект игнорировать.
— Нарушение пункта 186/3.
Интересно, тут что — ракеты запускают? Америкосы втихаря небось что-то притащили и теперь резвятся. Они сейчас могут по всей Польше резвиться как вздумается, да и на большей части мира тоже. Но язык-то не английский? Мысли в голове ворочались тяжело, тела я вообще не чувствовал. Может, испарениями надышался, от топлива ракетного? Оно ведь, по слухам, ядовитое до одури. А голоса продолжали звучать:
— Объект разумный, абориген категории два, возможны изменения в быр-быр, гыр-гыр…
В чём, в чём изменения? Слова были непонятны. И кто это абориген?! Конечно, я гораздо более местный, чем эти пришлые амеры, но всё равно — быть аборигеном как-то оскорбительно.
— Измените настройку дыр-дыр-дыр. При изменении настройки сознание объекта существует до физического уничтожения вновь созданного материального носителя. После разрушения носителя абориген автоматически попадает в то же место и в то же время, в свой ныне существующий носитель. Возможны дыр-дыр изменения, но нарушение пункта 186/3 тем самым аннулируется.
— Аннулирование нарушения 186/3 принято. К пуску готов.
— ПУСК!
Меня вырвало. О-хо-хо. Как-то в глубинах организма, а точнее, в нутре — нехорошо. Приоткрыл глаза — уже светало. Ну, нехило я тут провалялся! Всю ночь, получается! И где эти испытатели хреновы? Ведь точно, тело в луже видели — аборигеном обзывали, хоть и разумным, носитель уничтожить грозились. Ноги, что ли, пообрывать?.. Блин! Да они же меня ухлопать хотели!!! Вот козлы! Нет, что-то не то… Как раз наоборот, тот, первый, говорил про нарушение инструкции и про носитель, который уничтожать нельзя. Молодец первый! А вообще, что значит носитель?! Это меня целиком называли носителем? В смысле, всё тело? Тогда что значит новый носитель? Да в жизни не поверю, что америкосы научились сознание отделять и в другие тела подсаживать! Тяму у них не хватит. И вообще, такое пока только в фантастике возможно. Хотя почему я думаю, что это американцы были — язык-то так и не определил, чей? Тогда как его вообще понимал? Причём почти всё, что говорилось, только, видно, специфические термины были непонятны и слышались как быр-быр.
А может, это какие-то злобные инопланетяне были?! И на мне, всем таком красивом, экскримент свой жуткий поставили?! И теперь я вовсе не я, а какой-нибудь Зураб Шалвович или Бздынек Сортирский?! А если того хуже — Дуся Чмохина?! В панике, приподнявшись, стал себя осматривать. Ф-фух! Вроде всё нормально…. Тело моё, куртка моя, джинсы мои, ботинки мои. Я весь я.
Выходит зря паников… Епрст!.. Где машина?!. Машины не было. В растерянности огляделся. Кусты, деревья, дорога — всё на месте… А моим транспортным средством и не пахло. Спёрли суки, пока тут в отключке валялся! Вот люди, блин! На ходу подмётки рвут! Живой пример процветания гуманизма и человеколюбия — видят, тушка валяется и машина рядом нехилая, с ключами стоит. Так тушку даже пальцем не тронули, матери Терезы недоделанные. Просто тачку угнали. Хорошо хоть просто, а ведь могли и переехать, как это не раз у бандюков бывало. В полнейшем расстройстве сплюнул под ноги и замер….. А ведь дорога не та — асфальта нет! Грунтовка обыкновенная, и лес по обочинам слегка другой. Деревья вроде пониже, и кустарник гуще. Хотя я не лесник, в ландшафтах разбираться. Но что же получается — меня перевезли и выкинули в другом месте? Интересно, а ведь деньги, ключи, документы — всё на месте. Ещё раз проверил карманы куртки — ничего не пропало. Блин, да что ж такое творится?
Сквозь радостное орание разной птичьей сволочи вдалеке послышался треск мотоцикла. В голове шумело, и соображалось плохо. Поэтому не двинул навстречу шуму мотора, а наоборот, отошёл за кусты, на обочину. Через пару минут мимо меня проехал байк. А я, уронив челюсть, долго смотрел ему вслед. За рулём тарахтелки сидел немец. Вы спросите, как я узнал национальность? А вот, очень просто — немец был в каске, в зеленовато-сером мундире, в сапогах, с винтовкой, противогазом и прочими причиндалами. Второй, что сидел в люльке, был без каски, но тоже в мундире и чего-то жрал. На турели из люльки торчал пулемёт. Я хренею, дорогая редакция! В смысле — где я? Что-то стало сомнительно, что поляки устроили тут костюмированную игру, типа — самый красивый фриц. Уж очень морды у тех двух были обыденные. И форма сидела слишком ладно и обмято. Я-то знаю — чтобы роба так обмялась, в ней нужно долго ходить или уметь носить. Вы ведь видели солдат-новобранцев? На них форма — как на лошади фартучек. А тот же черпак или дед, даже получив новую, в тот же день доводит её до нужной, фасонистой кондиции. Так что в костюмированную войнушку не верю именно потому, что форма на гансах сидела ПРИВЫЧНО.