Порченная кровь

Лонг Натан

Вся пещера ахнула от ужаса. Служители Тзинча и Слаанеша, солдаты Империи — все кинулись вперед, но не успели пробежать и пяти шагов, как горящий гроб накренился, словно тонущий корабль, и соскользнул с моста. В рядах сражающихся воцарилась мертвая тишина, когда то, за что они бились, исчезло в бездне.

— Зигмар, трахни тролля, — тихо сказал Халс.

Немая тишина прервалась, когда из рядов имперских солдат вылетела белая вспышка и Шарнхольт заорал. Он был весь в мерцающей светотени, его спина мучительно выгнулась.

Скелет его светился сквозь кожу, словно фосфор, все ярче и ярче... Ослепительная вспышка, грохот — и он исчез. Имперские войска торжествующе взревели и ринулись на деморализованных фанатиков.

Август и Йерген уложили Герта среди лачуг. Он был почти без сознания. Сапоги наполнились кровью. Остальные собрались вокруг него.

— Книжник! — рявкнул Райнер. — Дариус! Подлатай его!

— Я не знаю заклинаний, — промямлил Дариус.

— Я и не прошу заклинать, — сказал Райнер. — Лечи его, чтоб тебя!

— Я не знаю заклинаний, — повторил Дариус.

— Забудь, капитан, — прохрипел Герт. — Слишком поздно. Слушай...

— Не надо. — Райнер встал на колени и отстегнул пояс. — Нужно перетянуть ногу. Помогите.

Остальные тоже опустились на колени, но Герт слабо махнул рукой.

— Нет! Слушай, чтоб тебя, Гетцау! — Глаза его сверкнули. — Дай мне сказать!

Райнер обернулся, с удивлением услышав, что простой солдат называет его по фамилии.

Герт смотрел на него в упор, серый и весь в поту.

— Ты был прав. У Манфреда был... шпион. — Он постучал себя по груди. — Он не доверял вам. Думал, вы... попытаетесь провести его.

Сердце Райнера колотилось сразу от нескольких одинаково сильных эмоций. Черные сердца переглянулись.

— Я думал, что присматриваю за негодяем. — Герт слабо покачал головой. — А ты... не такое дерьмо, как он, хотя... мы когда-то дружили. — Он снова постучал себя по груди. — Капитан Штейнгессер. Когда-то я бы умер за него, но он изменился. Теперь я, — он усмехнулся и поднял глаза на Райнера, — ну, вроде как умер за тебя, а?

У Райнера сжалось горло.

— Герт, если бы ты заткнулся, ты бы не...

— Как ты убил Хальстига? — вдруг спросил Халс. — Ты ж не колдун. Никаких заклинаний, так?

— Тише, — сказал Август. — Дай человеку умереть спокойно.

— Тебя там не было, — оборвал его Павел. — Ты не видел. Мы все так могли помереть.

Герт поморщился. Десны его побелели.

— Амулеты. Их сделал маг Манфреда. Я носил их в кисете. Кинул один в огонь — и...

Он хотел щелкнуть пальцами, но не смог поднять руку.

У Райнера кровь застыла в жилах при мысли о том, как Герт рисковал, нося с собой этот кисет. Но он промолчал, лишь сжал ему руку.

— Спасибо, капитан. Да примет тебя Зигмар. Ты... облегчил нам душу.

Когда он выпустил руку, та вяло упала вдоль туловища. Арбалетчик, он же капитан, он же шпион, был мертв. Райнер не заметил, в какой момент это случилось.

Халс

и Павел сотворили знаменье молота. Август помолился Таалу. Франка изобразила копье Мирмидии. Райнер закрыл Герту глаза и забрал у него кисет. На дне оказалось что-то вроде свернутой кожаной полосы с девятью маленькими кармашками. В каждом был крошечный флакончик, надписанный замысловатым почерком. Под взглядами товарищей он достал тот, на котором стояло его имя. Внутри в красной жидкости плавала прядь волос. Прядь была обвязана полоской пергамента с загадочными символами. Он вздрогнул и вернул флакон в кармашек, потом засунул все это к себе в поясной мешочек.

— Осторожнее с этим, капитан, — сказал Павел.

— Конечно. — Райнер выглянул за хижины. Битва окончилась. Отряды солдат гонялись за последними уцелевшими фанатиками и перерезали глотки раненым.

— Ладно, заберем его обратно к Манфреду, но не скажем, что знаем, что к чему, так?

Остальные согласно закивали, но, когда Халс и Павел принялись мастерить носилки, Дариус потянул Райнера за рукав.

— Капитан, капитан! — повторял он с лихорадочной настойчивостью.

— Ты в порядке, книжник?

— Ворота впускают и выпускают, — сказал Дариус.

— Чего?

— Я не могу закрыть их. Я не могу закрыть ворота. Ветер. — Голос его стал громче. — Он воет во мне. Он шепчет у меня в голове. Шепоты. Капитан, шепоты.

В его широко распахнутых глазах стояли слезы. Остальным было неловко смотреть.

— Я здесь, парень.

Дариус сжал запястье Райнера.

— Убей меня, капитан. Умоляю. Убей, пока я их не послушался.

— Ты что? — Райнер поник. — Все так плохо?

Он не хотел верить, что Дариус сошел с ума, не хотел верить, что это все по его вине.

— Капитан, пожалуйста! — Ученый умоляюще протянул руки.

Райнер невольно отступил. В центре каждой ладони Дариуса появилось по рту, похожему на вертикальную щель, с острыми мелкими рыбьими зубами. Это было именно «так плохо». Райнер простонал и мысленно проклял себя за то, что вообще взялся вести за собой людей. Он заставил парнишку. Заставил его.

— Пожалуйста, капитан, — молили все три рта. — Ворота открыты. Я не могу их закрыть. Не могу.

— Капитан, — Йерген вынул двуручный меч, — дайте я.

Райнер помотал головой, хотя больше всего на свете хотел бы снять с себя эту ответственность.

— Нет. Все из-за меня. — Он вынул меч. — Наклони голову, книжник. Я остановлю ветер.

Рты на ладонях Дариуса тараторили: велели ему бежать, напасть, выпить кровь Райнера, но он с огромным усилием сжал кулаки и опустил голову, обнажив шею.

Гетцау поднял меч над головой обеими руками, молясь, чтобы получилось быстро и сразу. Франка отвернулась. Райнер рубанул вниз, ощутил, как лезвие встретилось с позвоночником Дариуса — и прошло, и тело ученого рухнуло вперед.