Порезы
Шрифт:
– Слава Богу, пока это приходит только в мою голову, а не в задницу. А остальное идет именно туда.
– Она приподнялась на сиденье.
– Да уж, какая-нибудь мягкая подушка здесь совсем бы не помешала. Эти трибуны до того жесткие. Больше всего мне жаль всех этих малышек с тощими задницами, которые буквально упираются в сиденья костями.
– Ты имеешь в виду таких, как я?
– Джанет приподнялась над скамьей, стараясь усесться более комфортно.
– Нужно было прихватить свой...
– Она запнулась, вспоминая поролоновый подпопник, который всегда брала
– Твой что?
– Раньше я...
– Ее горло сжалось. Она отвернулась.
– Эй, эй, только не хандри! Разве тебе есть из-за чего переживать? Улыбнись!
– Конечно, - сказала Джанет, и на какое-то мгновение улыбнулась. Но продержать улыбку дольше этого мгновения не получилось. Покачав головой, она сказала: - Извини. Иногда все эти воспоминания не дают мне покоя. Дэйва больше нет. Как будто он умер, или что-то подобное. Вроде я терплю все это, продолжаю жить и веселиться, как вдруг бац! Дэйва больше нет.
– Ты всегда можешь вернуться к нему. Никто ведь не приставляет к твоей голове пистолет.
– Никто, кроме моего ребенка.
– Оооо.
Джанет снова попыталась выдавить из себя улыбку, но не смогла.
– Будь я на твоем месте, - сказала Мэг, - Я вернулась бы к нему так быстро...
– Но ведь ты же его терпеть не можешь.
– Знаю.
– Она развернула пластинку жевательной резинки, сложила ее в три слоя, и закинула в рот.
– В нем сконцентрировалось абсолютно все то, что я презираю в мужчинах.
– Она нахмурилась, жуя жвачку.
– Но в любом случае, я вернулась бы к нему.
– Ты в этом уверена?
– Спросила Джанет.
– Уверена, что вернулась бы к этому ублюдку, к этому самодовольному мудаку?
– На самом деле, если сказать по правде, я никогда бы от него не уходила. Видишь ли, дорогая, он мужчина. В нем имеется все, что я презираю, но он мужчина. Если ты еще не заметила, я из тех, кого обычно называют "шавками". И, как говорится в старой поговорке, "Лучше синица в руках...".
– Ты не...
– Даже не пытайся сказать мне сейчас, что я не шавка. Я все-таки смотрюсь в зеркала. И ты знаешь, иногда, глядя в одно из них, меня так и тянет его разбить. Я выгляжу, словно Хэллоуиновская попрошайка, только без маски.
– Она хихикнула и закусила губу.
– Самый натуральный тролль.
– Эй, нельзя так говорить о себе.
Улыбка покинула лицо Мэг:
– Дело в том, дорогая, что девушка, подобная тебе может быть искренне рада, уйдя от такого куска говна, как Дэйв. Но ты не шавка. И даже близко к ней не стоишь. Ты - лиса. Так что радуйся тому, что избавилась от этого дерьма и можешь теперь подыскать для себя кого-то получше. А уж ты-то точно сможешь найти кого-нибудь гораздо лучше.
Прежде чем подняться на трибуну и занять места, Ян дождался, пока не закончится исполнение "Знамени, Усыпанного Звёздами"[6]. У него редко возникали трудности с нахождением места, даже в переполненных театрах и на стадионах, где большинство людей заранее занимали места вокруг себя для того, чтобы позднее туда сели их знакомые и приятели.
Он приветственно кивнул Лестеру и Хелен Брайантам, сидящими на несколько рядов выше. Они, со счастливыми выражениями на лицах, помахали в ответ.
– У вас здесь не найдется свободных мест?
– Обратился он к зрителям на одном из рядов. Те переглянулись и покачали головами.
– Здесь не занято, - сказал один из них.
Ян направился вдоль ряда. Не успел он добраться до пустого сиденья, как группа болельщиц на стадионе вскинула вверх руки и проскандировала:
– Внимание, мы начинаем!
Мэг подтолкнула Джанет локтем:
– Взгляни на этого парня, - молча, одними губами проговорила она и повела бровями в сторону пробирающегося по нижнему ряду молодого человека.
Но Джанет не нужен был этот сигнал. Она и сама уже давно его заметила. Это был высокий, стройный парень лет тридцати на вид, со светлыми, мягкими волосами, постриженными гораздо короче, чем у большинства мужчин. Его лицо было спокойным и уверенным.
– Как тебе этот задумчивый, мечтательный взгляд?
– Прошептала Мэг.
– Мечтательный?
– Рассмеялась Джанет.
Она не смотрела на то, что творилось на поле. Она смотрела на этого парня, задаваясь вопросом, кто он такой.
Он сел прямо напротив Мэг.
От того, как двигалась вторая с конца болельщица, Лестера охватывала необъятная грусть. Главным образом это было вызвано ее походкой: когда она шла, шаги казались очень размашистыми, а руки высоко поднимались над бедрами, задорно раскачиваясь из стороны в сторону.
Точно такая-же походка была и у Никки.
Никки просто обожала прогулки. В течении вех пяти месяцев их общения с Лестером, они практически везде были вместе: и в классах и в студенческом союзе, и в различных кафе с кинотеатрами и, конечно же, в парке. В парке они проводили больше всего времени.
Обычно они просто гуляли по нему, держась за руки.
Они сидели на залитых солнечным светом качелях, слегка покачиваясь и разговаривая. Или взбирались на вершину лесенки на детской площадке. Или сидели на поваленных стволах деревьев возле ручья. Иногда, во второй половине дня, Никки любила посидеть, облокотившись о ствол березы на склоне над рекой, а он лежал, опустив голову на ее колени, и покуривал трубку.
Несколько раз, в этом же парке, они занимались ночью любовью. Практически всегда трава была влажной. За исключением тех случаев, когда шел дождь, он стелил на нее свое пальто, словно одеяло. Ну а в дождливые ночи накрывал их этим же пальто с головой. Никки обожала заниматься любовью во время дождя. После этого ее лицо всегда было мокрым и прохладным, и она, улыбаясь высовывала язык, чтобы поймать капли.
Он посмотрел на Хелен.
– Что-то не так?
– Спросила она.
– Что может быть не так?
– Сказал он.