Порфира и олива
Шрифт:
— Ты правильно сказала, Марсия, — одобрил юный властитель, и в его глазах сверкнула молния тщеславия.
Повернувшись к собравшейся публике, он поднял кубок и совершил жертвенное возлияние вина на песок арены, провозгласив:
— Слава непобедимому богу Солнца, Митре и всем богам!
В ответ раздались неистовые крики, тотчас слившиеся в единый громоподобный рев одобрения, прокатившийся по ступеням трибун:
— Слава новому Геркулесу!
Коммод поднес кубок к устам, отпил пару глотков вина и сразу же отодвинул напиток. Снова схватил лук, пересчитал
Удастся ли ему совершить невозможное? В наступившей абсолютной тишине он натянул тетиву. Вновь засвистели, неумолимой чередой срываясь с нее, стрелы императорского лука. Вот уже осталось всего три хищника. Потом два. И, наконец, последний — великолепная пантера, золотистая в черную крапинку. Когда и она покатилась на песок, это был апофеоз. Широким триумфальным жестом Коммод вознес к небесам обе руки, держащие лук. Он совершил невиданный подвиг: имея ровно сто стрел, сразил сто зверей.
Первым его побуждением было спуститься на арену, чтобы полнее ощутить свое торжество, но зрелище этого нагромождения трупов отвратило его от первоначального намерения.
Он решил скромно удалиться, не без того, чтобы в последний раз вызвать у этой разнузданной толпы взрыв восторга.
— Сегодня, Цезарь, ты стал равен героям, приблизился к богам! — пылко вскричала Марсия.
Коммод взял молодую женщину за руку и повлек ее прочь из императорской ложи.
— Если ты хочешь этого, можешь как-нибудь отправиться на охоту вместе со мной, я открою тебе кое-какие секреты моей силы.
Сестра и супруга императора обменялись встревоженным взглядом. Эта Марсия, прозванная в народе Амазонкой, стала на их глазах приобретать слишком большое значение. В молчании все направились вслед за этой парой к вомиторию — одному из выходов, через которые публика «изрыгалась» из амфитеатра. Император разглагольствовал. Марсия, слегка смущенная этим преувеличенным вниманием, обернулась к маленькой группе, идущей следом за ними, и почти тотчас издала вопль ужаса:
— Нет, Квадратус! Нет!
— Именем Сената!
Только интенсивные физические упражнения, которым Коммод непрестанно предавался под руководством самых уважаемых ланист, в это мгновение спасли ему жизнь.
Мелькнувшее видение — занесенная рука, блеск кинжала, стремительный поворот, чтобы подставить нападающему не спину, а только бок. Клинок вместо того, чтобы поразить насмерть, только порезал ему плечо. Марсия с неожиданной силой вцепилась в руку Квадратуса повыше локтя. Тотчас же Коммод, классическим боевым приемом выбросив вперед колено, ударил убийцу в низ живота, и тот, пронзенный болью, скорчился, прикрывая пах рукой. Но тут уже как из-под земли выросло несколько человек из отборного отряда конной стражи и сразу его скрутили. Ни Квинтиан, ни сестра, ни тем паче жена императора даже глазом моргнуть не успели.
Марсия расстегнула свою столу, сбросила и стянула ею плечо Коммода, чтобы остановить кровь, которая текла из раны ручьем. Властитель Рима, бледный, словно мертвец, безропотно предоставил ей действовать.
— Пусть его доставят в Мамертинскую тюрьму. Этим займется префект преторских когорт.
Выдержав паузу, он указал пальцем на маленькую группу, все еще никак не реагирующую на происшедшее:
— Что до этих, пусть их подвергнут допросу.
— Допросу? — вскричала Луцилла в ужасе. — Меня, твою сестру?!
— Моя дорогая, с некоторых пор по городу распространяются странные слухи. Я хочу внести в это дело ясность!
— Но истина и так очевидна! Квадратус всегда был твоим товарищем по кутежам. По какой-то причине, касающейся только вас двоих, он на тебя обиделся, вот и...
— Ну уж нет! — против всех ожиданий вмешался Квадратус. — Тебе не выкрутиться ценой двойного предательства!
И, обращаясь к Коммоду, произнес с силой:
— Это все она, Август! Она желала твоей смерти, хотела захватить власть. В награду за это деяние она мне поклялась стать моей женой...
— Что?! Ты обещала выйти за него? — возопил Квинтиан.
— Помолчи! — зарычала Криспина, испепеляя его взглядом.
— А, так она и тебе ту же награду посулила? — догадался Коммод.
Квадратус откликнулся с горькой усмешкой:
— Наш милейший Квинтиан тоже должен был тебя пырнуть. Если ты все еще жив, то лишь потому, что этот трус спасовал. Только мы оба не знали, что ввязались в это дело ради одного и того же приза: думали завладеть порфирой, женившись на этой дряни.
Квинтиан хотел было возмутиться, но стражники-гвардейцы окружили его и обыскали. Через мгновение в одной из складок его тоги был обнаружен кинжал.
Коммод с застывшим лицом щелкнул пальцами, процедил сквозь зубы приказ увести их. Указав на свою супругу, уточнил:
— Ее тоже!
Взял за руку Марсию и прибавил:
— А теперь пусть все нас оставят!
Стража, не медля более, отсалютовала ударом сжатого кулака по кирасе. И удалилась со своими узниками, все скрылись из глаз, но топот подбитых гвоздями воинских подошв еще долго отдавался в коридорах амфитеатра. Коммод повернулся к Марсии, обнял ее, прижал к груди:
— Все хорошо... Ты спасла мне жизнь. Ты одна достойна своего императора.
Глава X
Аполлоний совершал обычную прогулку по внутреннему саду своего «островка», когда там внезапно появились носилки Карпофора. Носильщики опустили их на землю и помогли всаднику выбраться наружу.
Заинтригованный, Аполлоний поспешил навстречу другу: у того отнюдь не было в обычае наносить визиты, не послав слугу предупредить об этом заранее. По выражению лица вновь прибывшего он тотчас понял, что произошло нечто серьезное.
— Аве, Карпофор, каким ветром...
— Приветствую тебя. Мы можем потолковать один на один?