Порочное искушение
Шрифт:
Где-то среди страха и боли редкий всплеск гнева поднимается вверх, пронзая меня насквозь.
— Тебе стоит подумать о том, к чему это меня привело, — огрызаюсь я, даже осознавая где-то глубоко внутри себя, что от этого никуда не деться. Отец снова выдаст меня замуж за кого-нибудь, и у меня нет выхода. Паника, которую я испытываю, почти невыносима. В памяти всплывает отчаяние, которое я испытывала днем и ночью после первой свадьбы, безнадежность, и мне кажется, что я хочу вылезти из собственной кожи. Как будто я должна найти выход, каким бы он ни был.
Мой отец напрягается, сузив глаза. Он знает, что
— У меня еще одна встреча, — жестко говорит отец. — Иди наверх, Белла. Мы поговорим об этом позже.
В его голосе звучит окончательность, не терпящая возражений. Я не знаю, хочу ли я даже пытаться спорить. С ним у меня ничего не получится, а сейчас все, чего я хочу, это остаться одной, чтобы спокойно пережить начинающийся приступ паники.
Я резко встаю, отталкивая стул, так как слезы начинают проливаться через край. Я не хочу плакать перед отцом, не тогда, когда он так явно не понимает, что я чувствую, или почему я еще не смирилась с этим, или почему я не могу смириться с мыслью о том, что снова выйду замуж. Здесь, в этой комнате с ним, я чувствую себя еще более одинокой, чем когда я действительно одна.
Я бросаюсь к двери, желая оказаться за пределами этой неуютной комнаты, подальше от фотографии, все еще глядящей с отцовского стола, подальше от всех ожиданий, которые, как я знаю, я не смогу оправдать.
Теплый воздух коридора ударяет меня, как пощечина, когда я спешу покинуть холодный кабинет. Я тяжело сглатываю, слезы катятся быстрее, пока я бегу к фойе и лестнице, ведущей в мою комнату. Все мое внимание сосредоточено на том, чтобы как можно быстрее оказаться за закрытой дверью моего личного убежища. Я так сосредоточена на этом, что даже не замечаю мужчину, который встает на моем пути, когда я мчусь по коридору. Пока не сталкиваюсь с ним, ударившись о твердую широкую грудь, когда он резко остановился прямо передо мной.
Сильные руки хватают меня за плечи, не давая позорно упасть на пол. Он задерживает меня на мгновение, и запах пряностей и ванили заполняет мои рецепторы. Я поднимаю взгляд на мужчину, который меня поймал, и смотрю прямо в самые красивые зеленые глаза, которые когда-либо видела.
2
ГАБРИЭЛЬ
Я приехал в резиденцию Д'Амелио на деловую встречу, никак не ожидая, что не успею пройти и половины коридора до кабинета Масео Д'Амелио, как меня чуть не собьет с ног плачущая девушка. Она явно не смотрела, куда шла, и врезалась в меня прежде, чем я успел ее обойти, ударяясь о мою грудь и почти падая на пол, прежде чем я схватил ее за плечи, не давая ей упасть. Невозможно не заметить, как она вздрагивает, когда я это сделал, все ее тело отшатывается от моего прикосновения, и она вскакивает, задыхаясь. Я отпускаю ее, словно обжегшись, и делаю шаг назад, но мгновение не могу перестать смотреть на нее.
Даже раскрасневшаяся и плачущая, она самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Длинные каштановые волосы, лицо в форме сердечка с безупречным цветом лица и широкие голубые глаза, которые сейчас смотрят на меня так, словно она не может понять, откуда я взялся.
Я не уверен, кто она, но очевидное решение для меня — обойти ее и идти дальше, пока я не опоздал на встречу. Но, несмотря на то что мне ясно, что это лучший выход, я не могу сдвинуться с места. Я чувствую странное желание помочь ей, узнать, почему она плачет, хотя готов поспорить, что это не мое дело.
Она выглядит очень опустошенной.
— Что случилось? — Спокойно спрашиваю я, и она тяжело сглатывает и проводит рукой по лицу, глядя на меня.
— Я разговаривала с отцом. — Она оглядывается на большие двойные двери дальше по коридору, и я с шоком понимаю, что разговариваю с дочерью Масео Д'Амелио. Белла, кажется, ее зовут, хотя я не уверен. Я не обращаю особого внимания на то, что не касается непосредственно моего бизнеса, и отпрыски глав мафиозных семейств редко попадают в поле зрения. Изредка сын, готовый сменить отца, интересуется делами, которые ему предстоит унаследовать, или выступает в роли правой руки отца, но чаще всего различные мафиозные родословные меня не интересуют.
— Я так понимаю, разговор не задался? — Я приподнимаю бровь, и она испускает небольшой всхлип, прижимая руки ко рту, а ее щеки краснеют еще сильнее.
— Он хочет, чтобы я вышла замуж. Еще один брак по расчету. — На ее глаза наворачиваются свежие слезы, и я понимаю, что это, должно быть, и есть суть дела — брак, которого она не хочет.
При всем том, что я знаю, что это традиция в таких семьях, я считаю ее нелепой. Я бы не стал навязывать это своим детям, когда они достигнут совершеннолетия. На мой взгляд, мафиозным семьям было бы лучше, если бы они вообще отказались от этого.
— Мне очень жаль. — Я сочувственно смотрю на нее. — Представляю, как тебе тяжело.
Она испускает маленький, всхлипывающий смешок.
— Нет, — шепчет она, тяжело сглатывая. — Я не думаю, что ты можешь себе это представить.
Наверное, она права, размышляю я, глядя на девушку, чье имя я не совсем знаю, но которая налетела на меня и разрыдалась на мое рубашке, прежде чем выложить все начистоту. Мой собственный брак был по любви, и я не хотел бы, чтобы было иначе. Я не могу представить, что женился бы на незнакомке, на женщине, которую едва знаю. Моя жена была той, кого я выбрал целиком и полностью, и то же самое было с ней. С тех пор как ее не стало, не было ни одного дня, чтобы я не скучал по ней.
— Что-то не так с мужчиной, которого выбрал твой отец? — Спрашиваю я. Я не совсем понимаю, почему спрашиваю. Все это не мое дело, но я не могу не чувствовать необъяснимую жалость к ней, к девушке, которая явно сильно расстроена. — Старый? Уродливый?
Она качает головой, вытирая щеки тыльной стороной ладоней.
— Я просто не хочу ни за кого выходить замуж, — шепчет она. — Но он не хочет меня слушать. Он считает, что я больше ничего не могу сделать…
Она вздрагивает и делает резкий шаг назад, ее взгляд проясняется, когда она смотрит на меня, словно внезапно придя в себя.