Порочное искушение
Шрифт:
— Сейчас принесу. — Сервер уходит, а я поднимаю глаза и вижу, что Клара смотрит на меня.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке, Бел? Я понимаю, что все это, наверное, стресс, но…
Она осекается, потому что, если она не знает правды, нет логического объяснения тому, как я себя веду. Стресс не подходит. Но я не могу говорить об этом. Просто не могу. Поэтому Клара смотрит на меня, недоумевая, почему ее яркая, энергичная, кипучая и общительная подруга трехмесячной давности сейчас обхватила себя руками и смотрит на свое бумажное меню так, будто оно может укусить.
— Я в порядке. Я просто
— Мне знакомо это чувство. — Клара сочувственно смотрит на меня. — На моей работе только что прошел очередной виток увольнений. Я знаю, что у меня есть определенная гарантия занятости, но это нервирует, понимаешь? Работа в области компьютеров и кодирования, это довольно пуленепробиваемая сфера, там всегда есть вакансии, но эта неопределенность действительно действует на тебя.
— Твои работодатели были бы глупцами, если бы уволили тебя. — Я поднимаю на нее глаза и улыбаюсь. — Ты блестяще разбираешься в компьютерах. Ты знаешь вещи, которые для меня не имеют абсолютно никакого смысла, а для тебя это как дыхание. Все будет хорошо.
— И любой парень будет сумасшедшим, если не захочет на тебе жениться. — Клара отвечает улыбкой на улыбку, в то время как сервер возвращается к нашему столику и ставит перед нами корзинку с хлебом, взбитое масло и два напитка. — А теперь давай поедим. Я знаю, что ты захочешь сделать еще как минимум два круга по саду, прежде чем закончишь фотографировать, а тебе нужны калории.
В ее голосе звучит забота и беспокойство. Это немного успокаивает меня и напоминает о том, что всегда есть кто-то на моей стороне. Несмотря ни на что, даже если я не могу рассказать ей все, у меня есть Клара.
Это очень важно для меня — знать, что я не совсем одинока.
***
В итоге я возвращаюсь домой как раз вовремя, чтобы подняться наверх и переодеться перед ужином. Отец расстроится, если я надену джинсы к обеденному столу, поэтому я спешу в спальню, бросаю фотоаппарат на кровать и переодеваюсь в трикотажное платье с длинными рукавами, вырезом до ключиц и подолом до икр. Оно нежно-голубого цвета в голубовато-серую полоску, одно из моих любимых платьев. Я закутываюсь в него, меняю серьги с опалами на пару маленьких простых обручей из розового золота, которые подходят к кольцу и браслету, которые на мне.
Когда я вхожу в комнату, отец уже сидит за обеденным столом: перед ним стоит тарелка с супом, а для меня накрыта другая — охлажденный огуречный гаспачо. Я опускаюсь на свое место, беру ложку, но мысль о нашем утреннем разговоре сжимает мне горло и скручивает желудок, пока я могу лишь провести ложкой по супу.
— Я слышал, что сегодня утром ты столкнулась с моим коллегой. — Отец смотрит на меня поверх своей тарелки, его взгляд непримирим. Я не могу понять, сердится он или нет.
Я чувствую, как мое лицо краснеет от воспоминаний.
— Мне жаль. — Это кажется самым безопасным ответом. — Я его не заметила.
— Конечно, не заметила. Ты была слишком расстроена тем, что я устроил для тебя вполне приемлемый матч. — В его тоне чувствуется раздражение. — Ты сказала ему, что ты моя дочь?
Я качаю головой.
— Мы мало разговаривали. Я даже не узнала его имени.
— Достаточно, чтобы он узнал, что ты расстроена моими планами относительно твоего брака. — Раздражение усиливается. — Достаточно, чтобы он решил, что у него есть идея получше.
Я вскидываю голову.
— Что ты имеешь в виду?
— Он хочет пригласить тебя на ужин завтра вечером. Я был настроен скептически, но он, похоже, не хотел принимать отказ. — Отец поджал губы и нахмурился. — Это совсем не то, что я хотел бы. Но, похоже, у него другие идеи, чем у меня, насчет того, как поступить. Так что завтра он будет здесь в семь, чтобы забрать тебя.
Я отложила ложку, голова шла кругом. Внезапно весь утренний разговор с мужчиной, с которым я столкнулась, предстал в новом свете. Эти зеленые глаза, смотрящие в мои. Его руки на моих руках, удерживающие меня от падения. Он слушал, как я рассказывала ему о предстоящей помолвке, которую я не хочу.
И его реакцией на это было — сказать моему отцу, что он приглашает меня на свидание?
Это почти заставляет меня смеяться. Я прижимаю тыльную сторону ладони ко рту, чтобы подавить смех, но вместо этого симулирую кашель и тянусь за стаканом с водой. Отец недоуменно смотрит на меня, и я чувствую, как его раздражение растет с каждой секундой. Это заставляет меня любить этого человека еще больше — я вижу, что его бесцеремонность в требовании разрешить ему пригласить меня на свидание, чего никто другой никогда не делал, выводит отца из себя.
Масео д'Амелио не любит, когда ему указывают, что делать. Даже Сальваторе сформулировал свою просьбу о помолвке между мной и Петром как услугу, которую мой отец окажет ему. Услугу, которая будет хорошо вознаграждена. Он должен был знать, что в противном случае мой отец будет против.
— Я уже говорила, что не хочу больше выходить замуж. Даже не хочу, чтобы кто-то пытался ухаживать за мной. — Я сцепила руки на коленях, стараясь не вспоминать мужчину, удерживающего меня на месте. Крепость его хватки. Стараюсь не думать о Петре или о дне моей свадьбы. О привкусе меди во рту или о том, что слишком сильные пальцы впивались в мою кожу. Паника начинает ползти вверх и вниз по позвоночнику, и я заставляю себя отбросить воспоминания.
Мой отец испускает долгий вздох, который я очень хорошо знаю. Это значит, что его терпение на исходе.
— Просто будь готова завтра в семь, Белла, — говорит он категорично. — И выслушай этого человека. Возможно, тебе понравится его предложение.
То, как он это говорит, вызывает у меня любопытство. По правде говоря, вся ситуация вызывает у меня любопытство. Дочери мафии не ходят на свидания. Они знакомятся с потенциальными женихами на благотворительных вечерах и званых ужинах, на встречах между родителями или вообще не знакомятся с ними, а просто приходят на свадьбу в назначенный день. Тот факт, что этот человек уговорил моего отца согласиться на это, достаточно интересен, чтобы заставить меня пересмотреть свое отношение к этому.