Порочного царства бог
Шрифт:
Да и зачем ее искать вообще?.. Она четко обозначила в статье свою позицию по отношению ко мне: Кавендиш — изверг, развратник, бездарь и урод (последнее обиднее всего, почему-то). А мне казалось, что я Мальку нравлюсь… Так что бесполезно. Или все-таки нет?..
— Я — недоумок, да? — мрачно спросил Арма. — Безмозглый ублюдок и распоследняя эгоистичная сволочь?
Тот деликатно, но красноречиво промолчал.
— И она никогда и ни за что не простит меня?..
Дворецкий страдальчески возвел глаза к потолку и ткнул массивным пальцем в приглашение. Я прочел внимательнее: "Выдающееся
ПРЕССА!
План созрел в голове моментально. Я вылетел из-за стола, чуть не опрокинув по дороге Армстронга, ринулся в душ, оттуда — в бордель.
Соскучившиеся куртизанки встретили меня восторженным писком. Вдоволь наобнимавшись, я отстранился и деловито произнес:
— Девушки, мне нужна ваша помощь…
20. Малек
А мне без вас — прекрасно!
В дверь постучали, и я оторвала взгляд от своей писанины.
— Войдите.
— Мистер Малькольм, как ваши дела? — в кабинет заглянул симпатичный светловолосый джентльмен. — Долго еще работать над статьей планируете?
— К завтраму будет готова, мистер Тейлор. Хотя… — с враньем, даже мелким и не значительным, пора завязывать. А то и правда, войдет в привычку. — Было бы лучше, если бы вы мне дали еще один день на финальную вычитку… Можно?
— Можно, — редактор улыбнулся. — Но сегодня у вас еще одно мероприятие, помните?
— Помню, — вздохнув, ответила я. — Буду обязательно.
Идти на праздник изнеженных аристократов не было никакого желания. С некоторых пор их довольные надушенные физиономии вызывали лишь отвращение. Да и страшновато… Вдруг узнают? Так-то моя семья никогда не блистала в высшем обществе, да и облик нынешний не располагает к приступам ностальгии, но все равно…
— Не хотите светить лицом? — мужчина понимающе усмехнулся. — Правильно — хороший журналист должен оставаться невидимкой… Но по этому поводу не волнуйтесь — бал будет костюмированным.
И он положил на стол простую черную маску.
— Это радует! — просияла я.
— Тогда договорились. Потанцуйте там немного, развлекитесь, но не забывайте слушать и смотреть в оба. После таких событий идеи для горячих статей появляются сами собой.
И мужчина, подмигнув, удалился, а я в очередной раз поблагодарила судьбу за то, что на новом месте работы ко мне относились совсем иначе, нежели в "Лондонском грифе". Достойно платили, не смеялись над неказистым внешним видом и не ужимали в сроках… Вон, даже отдельный кабинетик выделили — крошечный, зато собственный.
Новый редактор тоже совсем другой. Молодой, как и кузен, но куда более милый и приветливый. Смотрит на меня… по-доброму смотрит. С затаенным интересом. Мне кажется, он догадывается, что перед ним не совсем джентльмен…
Вот бывают же люди! Чтоб и умом, и внешностью, и благородством не обделены. А этот!..
Я хлюпнула и уронила перо на стол. Тут же взяла себя в руки и отодвинула бумагу куда подальше. Все-таки правильно сделала, что выпросила еще один день на работу… Если уж начинают
Прошло два месяца, как я покинула дом Кавендиша. Два месяца моей новой жизни.
Очередной виток.
Думала, будет больнее… Но нет. По-видимому, у меня начал вырабатываться иммунитет к наплевательскому отношению Клиффа Кавендиша. И, чего уж юлить, в этот раз напортачила именно я… Но вины и угрызений совести не было: с небес пролился хрустально-очищающий дождь небесного благословения — я окончательно приняла судьбу и успокоилась.
Так уж случилось, что моя первая и единственная любовь оказалась несчастливой. Но теперь, когда мы с Кавендишем откровенно обсудили нашу историю, я знала, что смогу поставить точку в своей застарелой и щемящей привязанности. Обида прошла, словно ее и не бывало. Любовь… тоже. Пожалуй, именно отсутствие логического финала нашего несбывшегося романа и мешало мне забыть Клиффа все эти годы….
Статью про него я, конечно, так никому и не показала. Зато написала новую — про медиума-обманщицу — и ей внезапно заинтересовался издатель самой известной в Лондоне газеты… Все поменялось так быстро, что на страдания просто не осталось времени!
Отныне передо мной открылась совсем другая жизнь: перспективная, интересная, свободная от предрассудков. Вот чем бы я сейчас занималась, не попадись мне на пути столь бессердечный негодник? Вышивала крестиком и гладью, ходила на смотрины — а может, вовсе была бы замужем за каким-нибудь скучным старым эсквайром?.. Слушалась бы его во всем, управляла хозяйством, а о писательстве могла бы только мечтать — прямо мороз по коже…
Зато теперь я живу почти наравне с мужчинами. Сама себя обеспечиваю, но и поступаю так, как сама считаю нужным. Снимаю приличную квартирку. С работой тоже все отлично — в идеях недостатка нет, руководство "Таймса" меня ценит. Вот встану на ноги окончательно и примусь личную жизнь устраивать. Может, свяжусь с Жоржеттой…
Да, следует признать — без катастрофического вмешательства Кавендиша ничего из этого бы не случилось. Статья, принесшая мне успех, тоже появилась лишь благодаря ему: это маркиз с легкой руки привел меня на спиритический сеанс. И все последующие тексты, которые так нравились моему редактору, получались такими цепляющими именно из-за него: чинность и добродушие не в чести у столичных издателей, а вот язвительность и обозленность — очень даже…
Да и с внешним видом моим все не так уж и плохо. Добротный костюм, низкий голос, уверенное лицо — и вот перед тобой уже расступаются! Мне, конечно, сейчас никто и близко не нужен, но однажды, возможно, я решусь связать с кем-либо жизнь — а уж женщина это будет или мужчина, не так важно. Понравилась же я шлюхам, в конце-то концов! Да и Кавендишу тоже, если верить его словам…
Последняя мысль вернула мне хорошее расположение духа, и оставшееся время я дописывала статью в ускоренном темпе. Потом взяла со стола маску, попрощалась с мистером Тейлором и уехала домой — готовиться.