Порочный ангел
Шрифт:
— Кто я такая, чтобы вас судить? Если вам двоим нравится, то какое дело всем остальным?
— Забавно, — снова усмехнулся Артур. — А ты умнее, чем кажешься.
— Ну спасибо, — засмеялась я.
– Наверно, я привык, что с Глебом рядом модельки безмозглые. Ничего личного, ага?
Я махнула рукой.
— Да не проблема. Я доминантов тоже представляла в латексе и с плетьми, а ты похож на нормального человека. Даже очень.
Теперь Артур хохотал.
— Мы путешествуем налегке обычно, — парировал он, заставляя
— Нет, спасибо.
— Не отказывайся сразу, — продолжал он улыбаться в духе демонского оскала Москвина. — Вдруг надумаешь. Ты ведь была вчера на балконе. Я видел. И не ушла.
— Я…
Воздух у меня в горле превратился в колючий шар, и я не нашлась с ответом.
— Не смущайся, Лесь. — Артур провел рукой по моей алой щеке, а я так растерялась и сильно смутилась, что даже не отпрянула. Но он и не думал склонять меня к чему-то. — Ты была очень красивая. Насколько я мог видеть. Разве может быть что-то прекраснее юной возбужденной девушки, которая принимает ласки влюблённого в нее мужчины?
— Я… Он… — Я деланно и фальшиво рассмеялась, пытаясь казаться развязной. — Глеб не влюблен в меня.
— Он так сказал?
— Ему не нужно говорить. Это очевидно.
— Очевидно, — тут же согласился Артур. — Все очень даже очевидно. Не бойся своих чувств, детка. Все, что доставляет тебе удовольствие — это хорошо. А еще это красиво. Любовь прекрасна во всех ее проявлениях. С хлыстом и латексом или невинная и порочная одновременно.
— Как это? — не поняла я.
Но Артур не стал продолжать эту тему, а вернулся к предыдущей.
— Значит, ты точно не любитель посмотреть и показать?
— Нет. Думаю, нет. Точно — нет, — решила я быть категоричной.
— Вот и что за друзья у меня? Салманов тоже свою в паранджу готов закутать. Начинаю чувствовать себя старым извращенцем.
Я захихикала, чувствуя себя при этом глупой школьницей.
— Ты не очень и старый.
— Спасибо, малышка.
Артур ласково ущипнул меня за подбородок. В этом жесте не было никакого интимного намека, лишь дружеское поддразнивание. Я совсем расслабилась и спросила:
— Тот самый Салманов, который сделал тебе и Глебу хорошие деньги, играя на бирже? Это он в Лос-Анджелесе живет?
— Он-он, — заворчал Артур. — Тот самый, хм… Почему никто не говорит — тот самый Казаев, который снял яхту и подогнал самолет. Никто меня в столице не знает. Только того самого маклера Салманова и Москвина, который голых девок снимает.
— В следующий раз, когда мой отчим упомянет тебя в беседе, я обязательно похвастаюсь, что знаю того самого Казаева из Казани, который любит наряжаться в латекс и водить жену на поводке.
— Да, будь добра. Мое эго просто жаждет славы.
После этого разговора я совсем перестала бояться Артура. Когда Айза вернулась, она присоединилась к нам и захлебывалась от впечатлений, рассказывала о морских обитателях глубин. Подтянулись и остальные. Казаевы как-то неожиданно оказались центром компании.
Я уже привыкла за эти дни, что они держатся в стороне, предпочитая уединение. Немного странно было наблюдать, как Артур шутит на грани, а Айза запросто болтает с девочками. Не было между ними никаких границ. Не было никаких правил. Сегодня им хотелось быть частью компании, и они были.
Все, что доставляет тебе удовольствие — это хорошо. А еще это красиво, — вспомнила я слова Артура.
В них было очень много смысла. Они относились не только ко мне и Глебу.
Подумать об этом я, конечно, не могла нормально. Дневная прогулка на яхте плавно перетекла в вечеринку. По большому счету благодаря рекам шампанского. На яхте было здорово, но как только мы бросили якорь, гости перетекли на берег, продолжая веселиться у бассейна.
Это было немного похоже на шумиху во время полета, только без песен Ника Рида. Сам он тоже держался в стороне вместе с Ликой. Утешал ее, что ли? Потому что уже всем стало ясно, что Слава и Вика более чем поладили. Очень скоро моя сестрица и великий певец вообще куда-то испарились. Не скажу, что я сожалела об этом.
Андрей и Артур рассказывали, как однажды поехали кататься на лыжах в Альпы и не учли, что зимний сезон уже заканчивался, а летний еще не был открыт. Я смеялась до слез, представая, как эти двое удивились слякоти вместо снега.
— Я тебе говорила, что не стоит ехать, прогноз был паршивый, — припомнила Ай.
— Да кому нужны эти прогнозы, детка? — отвечал ей муж. — Они все врут.
— Не знаю, — пожал плечами Андрей. — Говно под ногами точно никто не прогнозировал. И Глеб с нами не поехал. Уж он точно бы взял резиновые сапоги.
Народ взорвался хохотом.
— Да, уж. Резиновые сапоги — это фетиш Москвина, — подтвердила Стася. — Вы ведь все взяли с собой резиновые сапоги?
— Я не собираюсь таскаться по Тоскане. Мне и на вилле хорошо, — фыркнула Ай, прижимаясь к мужу.
— А я собираюсь, — выпалила Вика. — Вы не видели фото Москвина? Эти виды просто невероятные. Вольтерра, Мольтепульчано, Сиена. Там обязательно нужно побывать.
— Помесить грязь, как в Альпах? Уже завтра дожди по прогнозу, — подметил Артур.
— То есть теперь ты веришь в прогнозы, — не спустила ему Ай.
— Я верю своему радикулиту, который против подвигов и нашептывает остаться с женой на вилле.
— Подкаблучник, — фыркнул Андрюха. — А мы вот все поедем обязательно.
Казаев изобразил прострел в спине, снова заставляя всех смеяться. Не было у него никакого радикулита. Да и на подкаблучника Арт тянул с трудом.
Все разговоры так или иначе касались Глеба. Даже если его не было, гости все равно помнили о хозяине дома. Почему-то мне становилось от этого приятно.