Порочный босс для тихони

Арская Арина

— Да кого там еще принесло?! — слышу сердитый глухой голос Ромы. — Мы закрыты!

Мои удары становятся ожесточеннее, и раздается скрежет металла и щелчки. Отхожу на пару шагов, и дверь с тихим поскрипыванием распахивается.

— Ты еще кто такая? — Рома окидывает меня презрительным взглядом. — Чего надо?

— Он тут? — я запахиваю халат и деловито подпоясываюсь.

— Кто? — Рома кривит лицо, но не торопится запирать дверь, и я замечаю в нем искру бесовского любопытства.

— Евгений, — я твердо и решительно смотрю в его лицо.

—

Нет, — он лукаво улыбается. — И знать не знаю никаких Евгениев.

— Лжец, — беспардонно отпихиваю Рому в сторону и ныряю в полумрак.

С каждым шагом моя уверенность тает, и я оглядываюсь на Рому, который запирает дверь, и разочарованно цокаю. Он каждую девку с улицы сюда пускает? Вот если бы он меня выгнал, то ситуация была бы куда проще. Касаюсь холодными пальцами лба, делаю медленный вдох и вхожу в следующие двери в сопровождении Ромы.

Глава 19

Замираю в тени у двери и молча вместе с Ромой наблюдаю, как полуголый Евгений в одних брюках под музыку трясёт шейкером и ловко перебрасывает его из ладони в ладонь. Он расслаблен, весел и непринужден, будто к нему в гости не заглядывал чужой ревнивый муж.

— Чего стоим? — шепчет на ухо Рома.

— Я тебе нос откушу, — смотрю в его озорные и любопытные глаза.

— За что?

— Ты слишком близко.

— Могу быть еще ближе.

— Ты не в моем вкусе.

— И ты, но я за разнообразие, — Рома расплывается в глумливой улыбке.

Решив, что без опыта я не смогу с первого раза удачно лишить гнусного провокатора носа, я леплю ему пощечину и больно хватаю за ухо. Музыка затихает, и Евгений откладывает небольшой пульт на стойку.

— Что там у тебя, Рома?

— Кто, — тот отшатывается от меня в сторону и потирает ухо.

— И кто же? — Евгений откупоривает шейкер, выливает в плоский бокал содержимое и сверху кидает листочек мяты.

— Какая-то сучка в пижаме и халате. Она не представилась, — Рома передергивает плечами и шагает мимо диванчиков к барной стойке. — Наверное, очередная чья-то жена, которую ты отымел. Я не могу понять, тебе недостаточно свободных женщин, что ты прыгаешь на замужних?

Самое время валить. Евгений не может разглядеть мое лицо, потому что затаилась я в самом темном углу клуба, как опытный ниндзя, однако я делаю вдох и решительно выхожу из укрытия и также бесстрашно шаркаю тапочками к барной стойке, гордо вскинув подбородок.

— Ты ее знаешь? — уточняет Рома у Евгения, который невозмутимо делает глоток коктейля.

— Это моя секретарша, — он облизывает губы и отставляет бокал.

Я не вижу в его лице изумления или оторопи. Стоит себе, оперевшись руками о стойку, и с ожиданием смотрит на меня. И тут с моей ноги слетает тапочек, потому что я делаю слишком широкий и злой шаг, и приземляется он в паре метров от меня. Замираю с поднятой ногой, и Рома проявляет желание вернуть мне подлый тапочек, но я рявкаю:

— Я сама!

— Не дергайся, друг, — скучающе отзывается Евгений

и вновь прикладывается к бокалу, — это бесполезно.

Рыкнув, прыгаю на одной ноге к тапочку, и Рома спрашивает:

— Что происходит? Вы, может, объясните?

— Нечего тут объяснять, — зло бухчу я и просовываю ступню в тапок, который предал меня в самый ответственный момент.

— Она точно твоя секретарша?

— Угу, — Евгений кивает, присосавшись к бокалу, а потом удовлетворенно причмокивает.

Одергиваю полы халата, оскорбленная до глубины души его равнодушием и через пару секунд стою у стойки, уничижительно глядя в голубые и насмешливые глаза.

— Тебе налить? Получилось весьма недурно.

В презрительном молчании выкладываю пачку долларов на стойку и без слов разворачиваюсь к нему спиной. Теперь стараюсь делать маленькие и аккуратные шаги и, по сути, я не иду, как нормальный человек, а семеню, что со стороны, я смею предположить, выглядит нелепо.

— Я ничего не понял, — тихо говорит Рома.

— Зато он понял, — цежу сквозь зубы я, возненавидев мягкие и растянутые тапочки на своих ногах.

— Так-то я понял все на первой встрече, — спокойно отвечает Евгений.

— Нихрена подобного! — я сердито оглядываюсь на него.

— Это в сказках мужиков тупыми выставляют и они по всему королевству бегают с туфелькой, — он покачивает бокал в ладони и сытым хищником скалится. — Золушка моя ненаглядная.

Я теряю дар речи, меня окатывает волной жгучего смущения, и ускоряюсь, часто-часто перебирая ногами. Если на меня сейчас не упадет пустая клетка и не раздавит, то я сама разобью голову о стену где-нибудь в подворотне.

— Я все равно ни черта не понял, — устало вздыхает Рома.

— Из тебя бы получился отличный принц, — хмыкает Евгений, и я вываливаюсь в темный вестибюль, громко и несдержанно хлопнув тяжелой дверью.

Что я натворила? Я выставила себя просто феерической дурой, которая в наивности посчитала, что у нее все под контролем. Холодные руки трясутся, ноги не слушаются, а сердце оглушает истеричными ударами. Я не переживу эту ночь, а если переживу, то мне прямая дорога в дом умалишенных, ведь я на грани помешательства.

Кидаюсь к входной двери и ярости дергаю за ручку. Лишь через минуту моих пинков, ударов и попыток выломать ее, я понимаю, что она заперта на ключ, а он в кармане у Ромы. Мне стоило продумать путь отступления до того момента, как я сюда зашла. Я в ловушке.

Хлестнув пару раз себя по щекам, я возвращаюсь в главный зал и громко в приказном тоне, что звучит даже для меня комично и глупо, обращаюсь к Роме, протирающему стул своей задницей за стойкой:

— Открой дверь!

— Не открывай, — Евгений ставит еще один бокал на стойку и наливает в нее своей бурды. — Пришла, раскомандовалась и думает, что ей позволят уйти.

— Я звоню в полицию, — я достаю смартфон из кармана.

— И что ты им скажешь? — Евгений украшает коктейль долькой лайма и засахаренной вишенкой.