Порочный сексуальный святой
Шрифт:
— Черт, — пробормотал он, чувствуя себя так, словно весь его мир только что перевернулся с ног на голову.
За последний час ему нанесли два удара. Он был потрясен заявлением Саманты, что она скоро уедет, а затем воскрес сам Сатана. Он честно не знал, какой из двух ударов был хуже или больнее. Иметь дело с Уайаттом и его требованиями или знать, что женщина, которая так много для него значит, уйдет из его жизни.
После стычки с Уайаттом стало совершенно ясно, почему Саманте не место в его мире. Он был запятнан ненавистью и насилием — уродливыми, мерзкими вещами, которые никогда, ни
Ни за что на свете он не позволит Уайатту прикоснуться к Саманте, не говоря уже о том, чтобы снова приблизиться. Он убьет его или умрет сам, защищая женщину, которую любит.
Его желудок перевернулся, когда в его голове это слово всплыло так легко, так быстро, так чертовски естественно, что у него закружилась голова. Клэй клялся, что не знает, что такое любовь, не говоря уже о том, каково это — любить, но он точно знал, что Саманта была самой первой женщиной, единственной женщиной, которую он хотел в своей жизни. И не только как временное развлечение.
Дерьмо.
Саманта ворочалась в постели, истощенная душевно, но не способная заснуть. Было почти два часа ночи, и хотя она несколько раз засыпала с тех пор, как легла, ее будили ужасающие образы мужчины, который вошел в бар накануне днем. Ужасные кошмары о том, как он ударяет ножом Клэя в живот, а Саманта беспомощно сидит рядом и смотрит, как тот умирает.
После того как Клэй отправил ее наверх и она позвала на помощь, она спустилась вниз и прислушалась у двери. Вот тогда-то она и услышала угрозы этого человека, если он в ближайшие дни не получит пятьдесят тысяч долларов — а Клэй настаивал, что денег у него нет. Она была частью угрозы, но не могла заставить себя думать об этом. Все, о чем она могла думать, был Клэй.
Кавалерия прибыла вскоре после ее звонка — Мейсон и Леви, а также Катрина, которая осталась с ней в квартире и успокоила ее. Клэй пришел гораздо позже, чтобы проверить Саманту и сообщить ей, что на стоянке рядом с домом в машине без опознавательных знаков сидит полицейский под прикрытием, чтобы убедиться, что она в безопасности.
Он также сообщил ей, что не хочет, чтобы она работала в баре в течение нескольких дней, а затем ушел, вылетел из квартиры и направился Бог знает куда.
Уставившись в потолок в темноте, она, наконец, придумала план. Слезы текли по ее щекам, потому что она знала, что должна сделать. Решение было нелегким, потому что она понимала, какими будут последствия. Но когда дело дойдет до того, чтобы убедиться, что Клэй в безопасности, она пожертвует собой, своей жизнью, своей свободой. Даже своей собственной мечтой. И она не обманывала себя, что слишком остро реагирует. Потому что, как только она попросит у отца денег, необходимых Клэю, ценой будет не только жизнь, за которую она так упорно боролась. Ценой будет отказ от самого Клэя. Об этом ее отец позаботится.
Прошло еще полчаса, когда она, наконец, услышала, как в квартиру вошел Клэй. Она ждала, что он войдет в спальню, но этого не произошло. Она дала ему еще пятнадцать минут, прежде чем сбросить одеяло и взять дело в свои руки.
Не зажигая света в спальне, она тихо открыла дверь и оглядела гостиную. Все помещение было погружено во тьму, если
Она придвинулась ближе, намереваясь обнять его сзади за талию, чтобы он не чувствовал себя таким одиноким, но остановилась, увидев по меньшей мере две дюжины круглых шрамов на его спине, диаметром с карандаш. Ее охватил шок, и тогда она поняла, что, несмотря на все то время, что они были вместе, и все то время, когда он был без рубашки, она никогда раньше не видела его обнаженной спины — то, что он, очевидно, намеренно скрывал от ее взгляда, чтобы ему не пришлось объяснять, как он получил эти ожоги, которые, как она подозревала, были от кончика тлеющей сигареты.
Она протянула руку, чтобы коснуться его спины. В тот момент, когда кончики ее пальцев задели один из этих шрамов, он повернулся так быстро, что она задохнулась, и прежде чем смогла выдохнуть, он сжал ее запястье своей сильной рукой. Выражение его лица было мрачным и свирепым, его взгляд сверкал с такой дикой силой, будто он ее не узнавал. Он выглядел эмоционально измученным и сломленным.
— Клэй, — сказала она достаточно громко и твердо, чтобы вывести его из транса, в котором он пребывал. — Это я. Саманта.
Он моргнул в тусклом свете, его взгляд прояснился и сфокусировался на ее лице, узнавание отразилось на его чертах.
— Господи, — хрипло выругался он и отпустил ее руку, хотя хмурое выражение лица и напряжение не исчезли. — Какого черта ты не спишь?
— Я не могла уснуть, — сказала она, отказываясь отпрянуть от его резкого голоса. — Совсем как ты.
— Иди спать, Саманта, — сказал он хрипло.
Она с трудом сглотнула и осталась стоять на месте.
— Расскажи мне, откуда у тебя эти шрамы на спине.
Он стиснул зубы от ее настойчивости, и в его взгляде вспыхнула искра ярости.
— Это не имеет значения.
— Это был тот человек, который приходил сегодня? Он сделал тебе больно?
— Мое прошлое темное, извращенное и уродливое, и последнее, что я хочу сделать, это вбить эти ужасные образы в твою голову, которых там быть не должно, — отрезал он, но внезапный жар в его глазах противоречил его резкому тону, заставляя ее дрожать от желания. — Оставь меня в покое, пока я не сделал то, о чем мы оба пожалеем.
Сексуальные подводные течения в его тоне ясно давали понять, что это было. Несмотря на все его попытки оттолкнуть ее, он, несомненно, ее хотел. И если единственным выходом для него будет физический контакт, то она даст ему разрешение использовать свое тело для удовлетворения его эмоциональных потребностей.
— Я никогда не пожалею о том, что мы с тобой делали. Никогда, — сказала она, надеясь, что он будет помнить эти слова еще долго после ее ухода.
Прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, она смело сократила расстояние между ними, обвила руками его шею так, что ее тело прижалось к нему, и подставила свои губы его губам.