Порочный сексуальный святой

Филлипс Карли

Он провел по каждой тугой бусинке восхитительно дерзких сосков языком и зубами, на вкус они были как сахарная пудра с добавлением лимонного экстракта. Ням. Он открыл рот шире, вбирая грудь глубже, одновременно посасывая и слизывая последние остатки вкусного лакомства.

Она выдохнула с тихим стоном удовольствия и провела пальцами по его волосам. Ее голова откинулась назад, спина выгнулась, чтобы предоставить его рту полый доступ к ее грудям, а сама бесстыдно скакала на его твердом члене сквозь джинсовую ткань, размалывая его в бессмысленном,

вызванном похотью тумане.

Жар, резкий и требовательный, пронзил его. Господи Иисусе, если она не прекратит свой эротический танец на его коленях, он кончит в джинсы, как похотливый подросток, у которого нет самоконтроля. Но это то, что Саманта делала с ним. Она лишала его всякой сдержанности, делала диким и отчаянным в желании оказаться так глубоко внутри нее, чтобы она никогда не забыла, что он был там. Что она принадлежит ему.

Независимо от того, насколько нереальна эта собственническая мысль, вместе с пульсирующей потребностью чувствовать, как ее тело сжимается вокруг его члена и выжимает до последней капли. И тут он понял, что у него нет презерватива.

Он оторвался от ее набухшего соска и выругался, звук был резким и разочарованным.

— Мне нужен презерватив.

— Вообще-то, у меня есть один в переднем кармане шорт. Я нашла коробку презервативов в твоем ящике в ванной и хотела быть готовой, когда это случится снова.

Тот факт, что она была так уверена, что они снова займутся сексом, и постоянно носила с собой презерватив, сделал его еще тверже, чем он уже был.

Он помог ей слезть с колен и поставил перед собой. Взглянув на нее, он расстегнул ее шорты и позволил им упасть на пол.

— Ты такая непослушная, развратная девчонка, — поддразнил он.

— С тобой — да, — призналась она и в доказательство без малейшей скромности спустила трусики и отбросила их, представ абсолютно обнаженной перед его взором.

Черт возьми, она была великолепна. Ее тело такое стройное, но соблазнительное во всех нужных местах. Он знал, что никогда не насытится ею, сколько бы раз ни трахал.

— Сядь на стол, — приказал он, стягивая футболку через голову, затем почти сорвал джинсы, чтобы надеть презерватив и быть готовым войти в нее. Как только попробует ее десерт в другом месте.

— Откинься назад и раздвинь ноги, Кексик, — потребовал он, умирая от желания попробовать ее еще раз. — Я еще не насытился этой восхитительной глазурью.

Она сделала, как он просил, широко раздвинула бедра и полностью открылась ему. Ее киска была такой набухшей и влажной, блестящие створки раздвинулись, открывая жемчужинку плоти, приютившуюся на вершине ее лона. Он обвел взглядом ее тело, пока не добрался до лица. Она закусила нижнюю губу, и румянец, заливший ее щеки, не имел ничего общего с застенчивостью. Нет, розовый оттенок и нарастающий подъем и падение ее груди были чистым ожиданием.

Он не собирался разочаровывать. Он провел большим пальцем по глазури, затем размазал маслянистую

массу по клитору и вниз по складкам, так что у него были все основания скользить языком по каждой щелочке, чтобы очистить все это. Когда он добрался до самой влажной части ее тела, ее бедра дернулись под его рукой, а дыхание перехватило. Не испугавшись, он просунул два пальца внутрь нее, а большим снова провел по ее липкому клитору.

— Клэй… — ее голос дрожал от жгучего, нарастающего желания.

Он понимал этот голод, потому что тот пульсировал в его венах и мчался прямо к его члену. Хватит ждать, хватит дразнить, он наклонился, зарылся ртом между ее бедер и проглотил свой кексик. Его кружащийся язык вбирал все следы глазури, пока он вводил и выводил пальцы из ее входа, посасывая ее чувствительный клитор, она вскрикнула и схватила его за волосы — не для того, чтобы притянуть его рот ближе, а чтобы оторвать его голову.

Он посмотрел на нее, не понимая, почему она остановила его, когда он знал, что она была в паре движений от оргазма.

— Ты нужен мне внутри, Клэй, — хрипло сказала она. — Сейчас. Пожалуйста.

Требовательная страсть в ее взгляде — в ее словах — подпитывала его собственное вожделение, и он вдруг не мог дождаться, чтобы вонзиться в нее глубоко по самые яйца. Он стянул джинсы чуть ниже на бедра, не тратя время на раздевание.

— Слезай со стола и повернись. — Приказ вышел более резким, чем он планировал, но у нее был способ проявить в нем агрессивное, более доминирующее начало.

Она покачала головой и осталась на месте, в той же самой распростертой позе.

— Нет.

— Нет? — он не знал, ухмыльнуться ли ей в ответ на ее дерзость или развернуть ее самому, чтобы дать по заднице за неподчинение.

— Нет, — повторила она, а затем взорвала его гребаный разум своей следующей дерзкой просьбой. — Я хочу, чтобы ты взял меня вот так. На этот раз, я хочу смотреть как ты.…

— Смотреть, как я делаю что? — подсказал он, желая услышать эти порочные слова.

Она облизнула нижнюю губу и дала ему то, чего он ждал.

— Я хочу смотреть, как ты трахаешь меня, — сказала она, ее голос был мягким, как ласка для его ноющего члена. — И хочу видеть, как ты кончаешь.

«Иисусе», — подумал он и не мог отрицать, что тоже хочет смотреть в эти страстные голубые глаза, когда она кончит. Он приставил кончик члена к ее скользкому входу, затем схватил за бедра, чтобы надежно удержать на месте, входя в самую мягкую, горячую, киску, из всех, какими когда-либо обладал, и которой был одержим.

Он чувствовал, как ее плоть туго сжимает каждый сантиметр его члена, когда он погружался все глубже и глубже. О, черт, так глубоко, что полностью и бесповоротно потерялся в ней. Физически, да, но также он испытывал и яростную потребность только в этой женщине, что делало его удовольствие настолько сильным, что он дрожал, сдерживая себя, чтобы не взять ее, как одержимый.