Порочный сексуальный святой
Шрифт:
— Господи, — прорычал он, чувствуя, как желание вибрирует в нем. — Это будет жесткая, быстрая поездка, Кексик.
В следующее мгновение он невероятно глубоко вошел в нее, выжимая из ее горла шокированный крик, ее тело попыталось приспособиться к внезапному и подавляющему вторжению, наряду с ощущением полноты. Полнее, чем когда-либо прежде. Он не дал ей времени перевести дыхание, прежде чем начал входить в нее, жестко и безжалостно, с настойчивостью, которая, казалось, увеличивалась с каждым толчком. Его сильные пальцы впились в ее талию, снова и снова оттягивая ее назад, чтобы встретить каждый из его грубых ударов.
Она застонала,
— О Боже, Клэй, — прохрипела она, ее оргазм набирал силу внутри нее.
— Давай, Саманта. Сейчас, — потребовал он, его голос был темным и напряженным, он скользнул рукой между ее ног и потер клитор, затем потянул и сжал пульсирующую, нуждающуюся плоть между двумя пальцами. — Я хочу чувствовать членом, как ты кончаешь.
Его сила и настойчивые требования опьяняли, и она закричала, освобождение захлестнуло ее волнообразным потоком ощущений, настолько мощных и разрушительных, что это было похоже на отделение от своего тела. Каждый мускул внутри нее неудержимо сокращался, сжимая его член в тугих спазмах, пока он продолжал преследовать свое собственное удовольствие. Ее оргазм был таким первобытным и настоящим, таким ошеломляющим по своей интенсивности, что она не знала, как с ним справиться.
Он не отставал. Глубокий, собственнический рык раздался из его груди, когда он отчаянно врезался в нее, прижимая к краю стола так сильно, что она подозревала, что завтра у нее будут синяки, но ей было все равно. Он выругался, его бедра яростно дернулись, когда он погрузился в нее в последний раз, так глубоко, что она не знала, где кончается он и начинается она.
Он не оставил незатронутой ни одну ее частичку. Физически она принадлежала ему. Эмоционально он чувствовал себя так хорошо, частью ее. Будто она ждала всю свою жизнь, чтобы встретиться с ним, быть с ним. У нее никогда не было такой интимной и глубокой связи с мужчиной… и она боялась, что никогда не будет снова.
Глава 9
Стоя за барной стойкой и вспоминая, как великолепно Саманта реагировала на него, как крепко и горячо обхватывала его член, Клэй искал взглядом женщину, взорвавшую его разум, и его член, всего несколько часов назад. Быть с ней было сексуально, порочно и так невероятно увлекательно, что он оказался бы проклятым лжецом, если бы сказал, что не прикоснется к ней снова. Не теперь, когда он знал, какова на вкус ее киска и каков ее рот, обхватывающий его член. Она оставила его ошеломленным от самого потрясающего секса, который у него когда-либо был, и впервые в жизни он не мог перестать думать о женщине после того, как секс закончился.
Саманта обходила переполненные столы, разнося напитки и еду и принимая заказы. Она улыбалась клиентам и смеялась над тем, что один из них говорил ей. Парень подмигнул в ответ, отчего Клэй раздраженно стиснул зубы. Наблюдать, как другие мужчины флиртуют с Самантой, было худшей частью ее работы в баре. Ему не нравилось видеть,
Пройдет совсем немного времени, и она либо поймет, что хочет делать со своим будущим, либо уедет, либо, поддавшись родительскому давлению, вернется домой и выйдет замуж за трусливого ублюдка, которого выбрал для нее отец.
Живот Клая скрутило от настоящей гребаной боли при этой мысли, о которой он предпочитал не думать ни сейчас, ни когда-либо, хотя реально понимал, что никогда не будет вписываться в ее мир. Так или иначе, ее уход был неизбежен, и не было никакой возможности остановить ее, когда этот день наступит. На самом деле, он сделает ей огромное одолжение, помахав на прощание, когда придет время.
А пока он сделает все возможное, чтобы она была счастлива, пока она здесь — еще одна аномалия для него, но к черту. Он хотел, чтобы она была счастлива, и это включало в себя поощрение ее интереса к профессии кондитера.
Над этой идеей Клэй и работал, и с помощью Катрины у него был сюрприз для Саманты, который, как он надеялся, будет готов завтра.
Краем глаза Клэй заметил парня, сидевшего через несколько барных стульев от него. Неохотно оторвав взгляд от Саманты, он повернулся к посетителю, только чтобы понять, что это был его младший брат Леви. Тот факт, что он был в баре сегодня, в самую многолюдную ночь, сказал Клэю, что он зашел с определенной целью. И нетрудно было догадаться, что это за причина, чей-то большой, болтливый рот насплетничал, как гребаная девчонка, их брату.
О побрел туда, где сидел Леви. Его двадцатичетырехлетний брат был самым красивым из них троих, со светло-зелеными глазами и светлыми волосами песочного цвета. Клэй всегда считал, что Леви пошел в отца, потому что у него не было черт их матери, как у них с Мейсоном.
— Я так понимаю, ты говорил с Мейсоном? — Спросил Клэй вместо приветствия.
— Не лично, хотя он написал мне, что с тобой живет женщина, — ответил Леви, приподняв бровь.
— Она живет со мной не потому, почему думаешь ты, — объяснил Клэй, стараясь не оправдываться.
— Не имеет значения, почему она живет с тобой, — сказал его брат серьезным тоном. — Тот факт, что ты позволил женщине остаться в своей квартире дольше, чем на ночь, шокирует и завораживает. — Леви сузил глаза, изучая Клэя. — Она другая, не так ли?
— Что? Выкладывай уже, — пробормотал Клэй.
— Если ты действительно веришь, что эта женщина — случайный трах, то ты чертов идиот.
Клэй ощетинился.
— Я знаю, что делаю.
Леви издал слабый смешок и покачал головой.
— Ты ни черта не знаешь. Я видел, как интимно она смотрела на тебя, — сказал он, скрестив руки на барной стойке. — И что еще более важно, прежде чем ты увидел меня, я заметил, как ты смотрел на нее. Будто был готов перепрыгнуть через барную стойку, если какой-нибудь парень в заведении хотя бы прикоснется к ней. Я никогда не видел у тебя такого собственнического взгляда. Вот почему я знаю, что Саманта другая.
— Я едва знаю Саманту. — Ложь жгла ему горло.
— Знаю, наша мать не дала нам повода доверять женщинам, — сказал Леви, ныряя на запретную территорию, которой Клэй надеялся избежать. — Ей было наплевать на нас, а Уайатт был еще хуже, — продолжал его брат, вспоминая подлого сукина сына, с которым их оставила мать. Ублюдок, который постоянно и без колебаний выбивал из них дерьмо.