Пороховая Луна
Шрифт:
– Хорошо. Что ж, инспектор, джентльмены, прошу идти за мной, в кают-компанию. Это самое большое помещение на станции, где можно провести встречу и найти какой-нибудь еды, если вы вдруг голодны.
Он повел всех к главному выходу из ангара, рядом с ним шла Лэйн. «Говори только тогда, когда тебя спросят, и чем меньше, тем лучше», – сказал он себе. Снова глянул на Лэйн. Если она сможет хоть как-то воспользоваться своим женским очарованием, быть может, ей удастся сбить концентрацию у этой троицы, заставить их немного расслабиться. Однако сейчас Лэйн была молчалива и холодна, как кусок алебастра, что неудивительно. Обычно он на это внимания не обращал. Если он и остальные
– Коммандер, позвольте спросить, – заговорил Пэрриш. – Почему половину времени на Луне я провожу в карантинных отсеках, где меня пылесосят и обжигают горелками? Я слышал о соблюдении режима чистоты, но это уже на грани невроза.
Дэкерт снова поглядел на него. Нечесаные каштановые волосы, жиденькая бородка и очки, предмет, которого Дэкерт уже несколько лет не видел. Журналистские привычки явно помогли ему быстро оправиться от перелета из кратера Пири, и даже Лэйн улыбнулась, услышав его вопрос. Наверное, вспомнила времена, когда была такой же наивной. Или просто задала себе тот же вопрос, которым задавался Дэкерт.
«Какого черта здесь делает этот парень?»
– Это скорее вопрос выживания, – начал отвечать Дэкерт, пока они шли по коридору. – Реголит, или лунная пыль, – ничуть не меньшая опасность, чем радиация или декомпрессия. Именно поэтому помещения на станции делятся на чистые и грязные, а на всех шаттлах есть обеззараживающие отсеки.
Он остановился у главного люка станции, ведущего к сердцевине «Ясности-1», пропуская вперед остальных. Всем пришлось пригибаться, чтобы пройти. В трубе шумел хладагент, Дэкерт ощущал сквозь подошвы и прорезиненный пол басовую вибрацию термоядерного реактора. Пэрриш привыкнет ко всем странностям жизни на Луне, если, конечно, здесь хоть сколько-то задержится. Недели тупо повторяющихся процедур, прерываемые мгновениями страха, обостренное восприятие звуков в мире, издревле хранящем молчание, отношение к любому органическому материалу как к драгоценности, начиная с земли в оранжерее и кончая собственной мочой. Пока что пусть хотя бы уважает эти порядки.
– Вы никогда не видели лунную пыль под микроскопом, мистер Пэрриш? Это совсем не та пыль, которую вы сдуваете с голографических кубов там, на Земле. Она колючая, как морской еж, и очень нехорошо взаимодействует с механизмами и электроникой. А еще ее исключительно трудно устранить. Это было проблемой всех лунных поселений со времен «Аполлонов».
– Ведь это проникновение пыли убило русский экипаж в Восточном Море? – спросил капитан Хейл. Дэкерт уже практически забыл, что он здесь: десантник ухитрился оказаться позади всех и двигался, будто призрак, не попадая никому даже на периферию зрения. Дэкерт посмотрел на него повнимательнее. Загорелая кожа, морщины на лбу и в уголках глаз, серо-стальных на гладком лице. Этот человек много времени проводит в поле. Охотник. Интересно, как долго он уже в Воздушно-космических. У них редко бывают загорелые лица.
– Это так, – спокойно ответил он. – И вероятно, это же привело к катастрофе «Проспектора» в 68-м.
Они шли дальше, один за другим, по изогнутым тоннелям станции с их белыми стенами. Пусть сами разбираются, что здесь где, решил Дэкерт. Он не экскурсовод, да и цветовая и прочая маркировки на люках хорошо видны и должны быть понятны. Время от времени поглядывая назад, он увидел, что Пэрриш глазеет на все подряд – на разноцветные кабели, трубы, воздуховоды, торчащие из округлых стен. Такое расположение позволяло инженерам быстро найти неисправности, прежде чем те приведут к катастрофе. Звуки капающей воды, ритмичный шум выпускаемого пара и систем вентиляции придавали станции ощущение некоего живого организма. В тесных, будто утроба, коридорах с трудом можно было разойтись.
Хейл практически не реагировал на окружающую обстановку, продолжая держаться позади, как будто он уже заранее изучил все схемы этих коридоров. Что до Стэндэрда, он, похоже, был слишком поглощен целью своего визита, чтобы обращать внимание на окружающую обстановку. Он смотрел в никуда, но, судя по часто моргающим темным глазам, о чем-то напряженно думал.
Однако размышления Дэкерта прервал именно Стэндэрд:
– Мне казалось, что в окончательном докладе по крушению «Проспектора» так и не указали однозначную причину аварии, – сказал он. – Ведь даже на ранних моделях шаттлов ГБ-4 были устройства обеззараживания.
– Я сказал «вероятно», – ответил Дэкерт. – Они не нашли окончательного ответа на вопрос, почему замерзли двигатели по левому борту, однако попадание инородных частиц всегда рассматривается как приоритетная версия. Теперь мы используем клапаны постоянного выпуска – всегда, чтобы снизить риск. И устанавливаем запасные, на все аппараты, выходящие в космос.
Дэкерт вспомнил тот момент, когда узнал, что упал «Проспектор». Почему-то он сразу представил себе тогда капитана Джона Росса Флетчера, выбирающегося из разбитого аппарата, – побитого, но живого. Героя. О том, что его босс погиб, Флетчер узнал лишь через два часа и остался навеки благодарен остальным за то, что ему позволили остаться на «Ясности-1», чтобы контролировать спасательную операцию, а не поставили главным в команде, которая искала части тела на месте падения.
Он долго не мог свыкнуться с мыслью о том, что его наставник скорее всего погиб из-за пары камешков размером с птичий помет, которые застряли не в том месте и не в то время. Не было ничего героического в том, чтобы погибнуть в катастрофе, оставив после себя лишь полосу из обломков металла и осколков электронных приборов, протянувшихся темной линией по застывшей в своей незыблемости поверхности Луны.
– Так что могу лишь сказать, – продолжил Дэкерт, внезапно потеряв желание продолжать тему крушения, – что это всего лишь распорядок станции, мистер Пэрриш. Никто не входит в чистую комнату, не будучи очищен наночистильщиками. Это часть здешней жизни, к которой вы привыкнете, а если не привыкнете, то отправитесь обратно на Землю.
Сам бы он поставил на второе.
Они дошли до кают-компании, и Дэкерт снова пропустил всех вперед. Кают-компания была относительно небольшим и скромным помещением со шкафами и стенами из полированного металла, длинным белым столом и стульями, напечатанными на 3D-принтере. Она была больше похожа на запасной пост управления, чем на столовую: единственными предметами человеческого отдохновения здесь были стереоскопический телеэкран и шахматная доска с фигурами на одном из кухонных столов у стены.
Дэкерт многозначительно глянул на Лэйн, когда они вошли, и девушка слегка смягчила свое суровое лицо. Помогла ему приготовить гостям кофе и собрала на поднос пончики-бенье в луизианском стиле, которые каждый вторник, по земному календарю, готовил им Вернон. Гости расселись, Дэкерт и Лэйн поставили угощение на стол, и все принялись молча есть, нерешительно отпивая горячий кофе, в ожидании, что кто-то заговорит первым. Дэкерт понимал, что это будет Стэндэрд.
– Что ж, джентльмены и мэм, – начал инспектор, застенчиво улыбнувшись Лэйн, – думаю, все мы понимаем беспрецедентный характер данного происшествия.