Порок
Шрифт:
– Но первую жену Павла Сергеевича умертвили вы?
– Нет, это сделал непосредственно Колкин, но с моей санкции.
– Значит, Колкин тоже ваш приспешник?
– Нет! Он просто немного заработал денег.
– Как и вы. Хотя вашей дальновидности можно только позавидовать…
– Да, в тот момент мне пришлось покинуть страну на долгое время, на так называемую стажировку, но все обошлось без меня, хотя я все контролировал, каждый шаг Колкина.
– Инсульт Колкина – это тоже ваших рук дело?
– Нет! Это совпадение, но оно весьма кстати, иногда судьба очень сильно благоволит мне.
Станиславский
Суд несколько дней назад признал Николу Демского невменяемым и определил его, как он и сам желал, на принудительное лечение в психбольницу от параноидной шизофрении. Хотя ею он страдал, как и Воинов, только на бумаге, но этого было достаточно, чтобы врачи клиники назначили ему лечение по полной программе. Через полгода интенсивного лечения он потерял бы память и полностью деградировал как личность. Ускользнув от государственного правосудия и пытаясь настичь Воинова за смерть соратников, вор, того не ожидая, сам попал в ловушку, где отсутствовал реальный режим контроля, и все подчинялось только одному человеку. Здесь его судьба в чем-то была сходна с последними перипетиями Евгения…
– Агер, рассказывай, что привело тебя в столь поздний час?
– Радислав, я по душу Романова Евгения.
– Агер, при всем уважении к тебе, этот предатель, – а по-другому я никак его не назову, – опозорил всю правоохранительную систему.
– Погоди!
– Нет, ты погоди! Я даже не беру в расчет, что он поставил крест на карьере моего племянника!
– Ты же меня не слушаешь. Я и пришел сказать тебе, где сейчас находится Романов.
– Ты хочешь сдать своего ученика, которого ты выпестовал, как родного сына?
– Постоянство нередко подводит нас.
– Кому-кому, а тебе, Агер, грешно жаловаться на постоянство. Я не встречал в своей жизни более постоянного человека, чем ты. Ты предан своим идеалам, предан своим друзьям, жене…
– Давай о деле, – прервал полковник.
– Говори тогда адрес.
– Я назову местонахождение Романова, но позвони в МВД, без группы захвата там не обойтись.
– Хорошо.
Операция закончилась. Станиславский зашил рану, снял перчатки. Отворилась дверь, в комнату вошел Александр Воинов.
– Приветствую вас, Евгений Андреевич! – восторженно выпалил Воинов.
– Здравствуй, – тихо выговорил Евгений.
Воинов заметил небольшой кровоподтек на лице Евгения.
– Что это? – громко обратился он к Марку Ефимовичу. – Фая, это ты уделала следователя?
Фая испуганно молчала.
– Не кричи на женщину! – защитил санитарку Марк Ефимович.
– На женщину?! – ухмыляясь, спросил Воинов, кивая в сторону Фаи.
– Я сказал что-то смешное? – эскулап неодобрительно взглянул на Воинова. – Ты, кажется, забыл, что здесь все решаю я.
– Что-то у вас все запущено и запутано, никак не могу разобрать – кто у вас за женщину, а кто за мужчину, – с иронией отреагировал Евгений.
– Рад,
– Хорошо, как и обещал, все сделаю тихо и без боли.
– Это насчет меня? – вставил Евгений.
– Да, Евгений Андреевич, именно насчет вас, Александр лично просил меня, чтобы я умертвил вас без боли.
– Я тронут его заботой, – ответил Евгений.
– Или предпочтете гореть в огне живьем? – эскулап злобно заулыбался.
Фая выкатила тележку с вором из комнаты. Марк Ефимович крикнул ей вслед, чтобы она поскорей возвращалась за вторым: за Евгением.
Что делать? Как выбраться из лап психопата или психопатов – Евгений не знал. Да и помощи ждать было не от кого, – позвонила ли Мария Агеру Агишевичу, смогла ли все правильно донести до него? Или умышленно забыла, затаив обиду. Он пожалел, что обижал ее, как и всех тех, кто не заслуживал непочтения с его стороны. Но погружаться в сентиментальность времени не было. Единственное, что он мог – это потянуть время.
– У меня вопрос, почему вы решили открыться, не проще было бы пришить меня в подъезде или сдать органам?
– Я уже ответил на ваш вопрос – вы здесь только из-за уважения к вашим способностям, вы ближе других подошли к разгадке всего клубка преступлений, – Станиславский набирал шприц, Евгений не сомневался, что в нем снотворное. – И, как только сегодня я получил фотографию, где я со своими учениками, вы не оставили мне выбора.
– Значит, Алла Давидовна будет следующей?
– Этого я не могу сказать, надо изучить все риски.
– Но почему тогда вы отпустили меня из своего дома, не застрелили?
– Действовать топорно – не в моем стиле. Это вы у себя в органах действуете без оглядки. Ваш визит в мой дом еще раз подтвердил, что вы подошли к разгадке очень близко. Но времени для раскачки уже не было, вот поэтому я решил перед вами раскрыться. Ваше спасение было в одном – прийти как приманка. И это вы понимали не меньше моего, но на что вы рассчитывали… Только если вдруг сюда забежал бы сейчас спецназ и застал всех нас врасплох, – вас, как замученного пленника… только в этом случае у следствия появились бы вопросы ко мне, и ваша версия без серьезных улик могла бы иметь право на жизнь. Но – чему не суждено сбыться, тому не суждено.
– А какова роль в этой истории Павла Баумистрова?
– Никакой, только потерял телохранителя по вашей милости. Он просто пытался оторвать от меня собственного сына и защитить его от таких, как вы.
Снова открылась дверь, в комнату вошел Баумистров-младший. Евгений подметил, как Станиславский срезал ответ.
– Ты пришел вовремя, попридержи руку следователя, вольем укольчик.
– Но почему бы это не сделать Александру? – Игорь неуверенно приблизился к Евгению.
– За многочасовыми беседами они очень сблизились, можно сказать, что господин следователь превратился для Александра в очень близкого человека, – Станиславский говорил с иронией и демонстративно играл шприцом перед лицом Евгения. Воинов ничего не ответил, лишь показательно отвернулся.