Порок
Шрифт:
Краснолицый верзила приоткрыл металлическую крышку, густой зловещий жар беспрерывным потоком хлынул на Евгения, массы обжигающего воздуха не грели, а жалили все тело. Привратник, немного поковыряв кочергой, опустил металлическую крышку и тихо произнес:
– Все готово.
В комнату, еще недавно служившую операционной, ворвался еще один привратник из числа санитаров псих-лечебницы с перепуганными глазами. Он держал в руке винтовку с оптическим прицелом:
– Нас окружили!
– Что ты несешь, – взъелся Житомирский, –
Но санитар не ошибся, корпус лечебницы, где недавно предали экзекуции Николу Демского, действительно окружили бойцы ОМОНа.
– Это что за хрень, я не с вами, это недоразумение! – кричал в истерике Александр Федорович. Он искал взглядом своего друга Станиславского, но от того и след простыл. Никто не заметил побег Станиславского, он умел стать незаметным, раствориться…
Александр Федорович Житомирский, человек, который приехал в клинику с одной лишь целью – убедиться, что Евгений, как и многие другие, замешанные в этой истории, бесследно исчезнет, пребывал в горьком отчаянии. Он побагровел, опустил пистолет, посмотрел на Воинова и промолвил: «В этот раз я проиграл», но затем, резко подняв пистолет и приставив его к груди Баумистрова-младшего, схватил его и потащил к двери. На предостережения Воинова остановиться и опустить пистолет он не реагировал и скрылся за дверью.
Фая безрезультатно ощупывала все свои карманы, лицо ее при этом было совершенно безвинно.
– Ты оставила ключ от наручников?! – спросил привратник. – Иди бегом обратно за ключом, а то рассердишь главного.
Фая поскакала вприпрыжку, это было зрелище, на которое невозможно было смотреть без слез. Она напоминала Винни-Пуха, короткие толстые ножки хаотично перемещались по бетонному полу. Санитар развязал Евгению ноги, наклонившись над его изголовьем, спросил:
– Говоришь, никчемная жизнь?
– Что? – очнулся Евгений.
– Как ты можешь жаловаться на жизнь, ведь ты имел одну из самых прекрасных женщин на свете. Здесь все в нее были влюблены. Я о Гузель Фаритовне.
Евгения взглянул на привратника с недоуменным лицом, но затем им овладел истерический смех.
– Даже здесь… – Евгений задыхался от смеха, – перед смертью… женщины не дают мне покоя!
Но вспомнив, что именно этот неприятный во всех отношениях человек давеча без колебания застрелил Гузель Фаритовну и утопил Жанну, с отвращением произнес:
– Да ты сам угробил ее!
– Да, убил, потому что не мог смотреть на то, как она крутит с такими уродами, как ты.
– А Климентьеву Жанну ты тоже любил? – Евгения накрыла вторая волна безудержного истерического смеха.
– Я ее не знал, хотя она тоже была прекрасной, – в задумчивости ответил санитар.
– Да, я смотрю, ты знаток женской красоты, ха-ха-ха…
Привратник смутился, он все еще продолжал стоять с задумчивым видом.
– Однажды, уже давно, я чуть не совершил большой грех, я возжелал убить главного, – тихо произнес краснолицый здоровяк.
– Станиславского?
– Не
– Ты совершил самую большую ошибку в жизни, что не убил его, – после фразы привратника в Евгения хлынули смешанные чувства. – Ты многое отдал бы за одну ночь с ней? – пленник говорил с ухмылкой, его не коробило, что про покойницу он говорит с иронией, ведь еще немного, и он тоже пополнит мир мертвых, одной ногой Евгений был уже там.
– Я отдал бы все, свою жизнь, я сгорел бы вместо тебя сотни раз, если бы мне представилась такая возможность.
– Значит, я жил не зря! – Евгением вновь завладела истерика.
– Но не обольщайся! Она крутанула тебя по приказу главного.
– Ты лжешь! – вскричал Евгений.
– Нет, говорю правду.
– Значит, она с вами заодно?
– Ха-ха-ха! – верзила с красным лицом громко засмеялся. – Она не была в курсе наших дел, просто главный попросил ее повнимательнее присмотреться к тебе. О, Господи, почему женщины любят таких наивных и глупых? – привратник устремил свое красное лицо наверх.
– Не вижу в этом ничего смешного, – отреагировал Евгений.
– Если женщина в чем-то порочна, то, по-вашему, она порочна во всем, – громко сказал привратник.
– Слышу истины Марка Ефимовича.
– Но где же она, эта чертова Фая! – привратник отошел от лежащего Евгения. Он метался, заглядывал в потемки углов котельной.
Евгений приподнял голову, до него дошло, что искал краснолицый громила. И когда привратник приблизился к лежащему пленнику с металлической кочергой в руке, у Евгения сработал защитный рефлекс. Он быстро соскочил, ногами опустился на бетонный пол, но из-за наручников, прикованных к рукояткам каталки по обе стороны, верхняя часть туловища вместе с головой неудобно повисла над тележкой.
– Хочешь убежать? Давай попробуй, – привратник с ухмыляющимся лицом медленным шагом направился к Евгению. Их разделяло не более двух метров, в том числе и баррикада, состоящая из тележки на колесиках. Краснолицый неожиданно остановился, выбросил кочергу, вытащил совковую лопату из насыпи угля и замахнулся ею. Евгений успел вывернуться, удар пришелся по верхней поверхности тележки, следующий мах – привратник целился по голове – но и на этот раз Евгению удалось избежать столкновения с лопатой.
Привратник разошелся, после первых неудачных попыток ударить, он решил пойти в штыковую атаку, развернул лопату вперед и ринулся на оппонента. Но пленник в наручниках проявил сноровку, поджав под себя каталку, развернул ее рукоятками вперед и сильно ударил подступающего противника в область живота. Тот встал, немного оступился вбок, перевел дыхание, но затем вновь ринулся на Евгения. Для второго маневра времени и пространства уже не оставалось. Удар пришелся по плечу и частично по височной части головы. Евгений упал вместе с каталкой, рухнувшей на него. Сжимающую боль от наручников он не чувствовал, часть тела, на которую пришелся удар, онемела.